Круглый стол «Модернизация региональной экономики и бизнес: итоги, уроки, перспективы» (подробная версия)

В Красноярском Доме журналистов прошёл круглый стол на тему «Модернизация региональной экономики и бизнес: итоги, уроки, перспективы», организованный редакцией газеты «Красноярский рабочий» и информационным порталом «Бизнес-Сайт» и приуроченный к годовщине провозглашения президентом России Дмитрием Медведевым курса на модернизацию страны.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ, директор по развитию газеты «Красноярский рабочий», генеральный директор ООО «Медиапроект»: В феврале прошлого года не без помощи Валерия Ивановича Сергиенко мы проводили конференцию, посвящённую технологиям модернизации региональной экономики. Один из пунктов конференции с рекомендациями по модернизации региональной экономике писался под руководством Валерия Ивановича. Думаю, он и начнёт работу сегодняшнего круглого стола.

Валерий СЕРГИЕНКО, депутат Законодательного Собрания Красноярского края: Хорошо было бы без вас – журналистов… Вам всё время надо что-то возбуждать. На самом деле, понимаю так, что журналист формулирует вопросы не только исходя из собственной любознательности, а как бы формулируя те ожидания в обществе, которые витают в воздухе, а вы их подхватываете, превращая в какие-то вопросы, темы. Не знаю, о чём сегодня будет говорить президент России Дмитрий Анатольевич Медведев, думаю, оно будет не мировоззренческого характера, а наполнено какими-то вещами. Для меня важно, что пора от мировоззренческих посылов переходить к конкретным.

Получив сегодняшнее приглашение, обратил внимание на несколько моментов: модернизация – итоги, уроки, перспективы. Ничего не могу сказать об итогах, да и о перспективах пока тоже. Скорее – уроки. А вот что показал этот год между посланием президента, в котором он обозначил модернизацию как магистральное направление, и сколько мы по этому направлению прошагали. Сказать, что мы много сделали, я бы пока поостерёгся. На прошлой неделе ко мне пришёл предприниматель из Шарыпово и передал перечень правоустанавливающих, исходноразрешительных и иных документов, которые с него потребовали, чтобы он мог получить инвестиционный кредит. 57 документов. Причём не каких-нибудь простеньких справок, а серьёзных – базовый контракт, справки банков об оставшихся счетах, документально подтверждённые данные об остатках на судных счетах заёмщика и перечень необходимой согласовательной проектной документации. На прошлой конференции, которую проводил Владимир Иванович, мы говорили о сокращении количества документов, необходимых для ведения бизнеса, но количество разрешительной и согласующей документации остаётся прежним. Но российский бизнес – это российский бизнес: он научился с этими вещами справляться. Спрашиваю у предпринимателя: «Выполнишь?» «А что делать? – отвечает. – Все справки соберу. Всё равно их никто читать не будет». Что не решает наша программа поддержки малого и среднего бизнеса? Это обеспечение работой, заказами. 94-й Закон, который все любят и хвалят, совершенно отсекает реальный сектор экономики, малый бизнес от получения муниципального и государственного заказа.

А с 1 января 2011 года мы переходим на электронные торги в Москве. Детский сад в Лесосибирске, чтобы купить молоко для ребятишек, будет выставлять на электронные торги в Москве свою заявку, и выиграть эту заявку может любой – из Калининграда, Питера, Чечни. Как он будет потом в этот детский сад молоко поставлять? Этого я пока не представляю, но система будет работать таким образом. Все обращения предпринимателей по поводу разработки региональной схемы участия в государственном и муниципальном заказе, походов формирования этого заказа, пока остаются нерешёнными. Взаимоотношения с финансово-промышленными группами (ФПГ). Скажем, муниципальный заказ Красноярска – примерно 500 миллионов рублей. А потребности «Норильского никеля» по всей комплектующей и обеспечивающей его работу продукции – это близко к 20 миллиардам рублей. Не говорю о других ФПГ – железная дорога, энергетики, угольщики, - все они создали собственные, фактически замкнутые системы заказа всего необходимого для себя. По нашим подсчётам, из всего, что «Ванкорнефть» заказала для своего развития в прошлые годы, красноярским бизнесом этих заказов выполнено всего около десяти процентов. Поэтому такое направление государственной поддержки как обеспечение работой – остаётся нерешённым.

Доступность кредитов. Нам говорят, что кризис миновал, что начался посткризисный период, но можно произносить какие угодно слова, - важно, что на практике. А на практике банки пока не сменили парадигму своего поведения на рынке, и не происходит либерализации доступа реального сектора экономики к кредитным ресурсам банков. Несмотря на то, что Центральный банк пытается снижать официальную ставку рефинансирования, сама ставка и её величина ещё мало о чём говорит. Важно, на каких условиях этот кредит может получить предприятие реального сектора экономики. А условия столь же жёсткие, как и в 2009 году. Эти два главных направления по поддержке малого и среднего бизнеса пока не претерпели изменений. Надо ли что-то здесь делать? Несомненно, надо.

И самый болезненный лично для меня вопрос. Мы, к сожалению, не имеем реального пошагового и по времени распределённого плана социально-экономического развития, модернизации экономики. Горизонт планирования в крае, а мы говорим о краевой экономике, ограничивается всего лишь законом о бюджете. А в этом законе год, ну и предположительно два последующих. Специально держу на рабочем столе постановление 65 «О комплексном развитии производительных сил Красноярского края на семидесятые – восьмидесятые годы». Там пошагово расписано – кто, сколько, в какие сроки и за какие деньги какие производственные мощности вводит. А при этих производственных мощностях сколько жилья, детских садов, больниц, комплексных приёмных пунктов бытового обслуживания, дорог, ЛЭП, подстанций, энергетических мощностей должно быть введено, в какие сроки, кем, кто ответственный, кто финансирует. Можно ли сегодня ответить на простой вопрос: какие объекты в Красноярском крае модернизируются? Из того, что будет зарабатывать деньги. Я не знаю. Можно ли отнести к модернизации Ванкорский проект? Вам решать. Он реализован, и добыча ведётся, качаем куда-то и даже немножко в бюджет чего-то планируем в следующем году от этого проекта получить. Но – комбайновый, алюминиевый завод, ЦБК? То, что ещё осталось из действующих предприятий? Здесь сказать что-то серьёзное нельзя. Есть программы энергосбережений, но удивительные все эти программы. Только в следующем году мы потратим на них больше миллиарда рублей. Собственно говоря, это установка приборов учёта в учреждениях бюджетной сферы. Что касается предприятий реального сектора экономики, то эта программа их не касается. Есть закон об энергосбережении. У контролирующих органов есть право спрашивать владельцев и руководителей предприятий реального сектора экономики за то, что они делают в этом направлении. А вот что они будут делать реально и будут ли, - здесь пока большой вопрос.

Завершая своё «оптимистическое» выступление, хочу напомнить, что с 1 января 2011 года резко увеличивается налоговая нагрузка. В двухтысячные годы такого изменения нагрузки и давления на бизнес мы ещё не переживали. Государство полностью отказалось от регулирования в сфере энергопотребления, и тарифы для реального сектора экономики и предприятий бюджетной сферы не регулируются государством; в правительстве аккуратно посчитали и назвали цифру 22 – 24 процента. По нашим расчётам, до 30 и более процентов, в зависимости от напряжения, на котором произведено подключение того или иного предприятий. Естественно, резко возрастают коммунальные платежи, что сокращает финансовую базу реального сектора экономики для проведения модернизации.

Юрий МАКАРЕНКОВ, председатель НП «Красноярская гильдия мебельщиков»: На совещании у губернатора в прошлом месяце прозвучала тема отношений бизнеса и налоговых органов.

Валерий СЕРГИЕНКО: Взаимоотношения с налоговыми органами сегодня неплохо отрегулированы нашим законодательством, и нельзя говорить о каких-то нарушениях. К сожалению, внутренним распоряжением налоговой службы на руководителей предприятий реального сектора экономики возложены обязанности определять добросовестность подрядчиков. Директор завода нанял компанию, которая сделала на заводе здание для установки станков. Они сделали, он с ними рассчитался, станки поставил, а через полтора года к нему приходит налоговая инспекция и говорит: «А это была фирма-однодневка, которая объявила о своей ликвидации и не заплатила налоги. Вы за неё платите». Мы считаем это несправедливым. Не может руководитель предприятия определить добросовестность той или иной компании. Эту тему мы как раз поднимали при разговоре с губернатором. Понятно, что от него решение не зависит, - надо очень серьёзно работать в Москве. Но пока существует такая практика. И сегодня во взаимоотношениях реального сектора экономики и налоговой службы – это одна из серьёзных болевых точек. Если раньше мы говорили о множественности проверок, об изъятии документов, то сейчас это не стало кричащим и более-менее взаимоотношения здесь отрегулировались. Зато появилась другая проблема.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ: Я понял, что вы, Валерий Иванович, считаете: ни в России, ни в Красноярском крае реальная модернизация не идёт? И велик скепсис по поводу того, что, возможно, в России вообще этого не будет? Это все равно, что онлайн заявка на кредит. И деньги вроде бы дают, а бумажки нет...

Валерий СЕРГИЕНКО: Я читал по этому поводу много разного рода предсказателей: и что правящий класс это не воспринимает… На счёт правящего класса ничего такого сказать не могу, но сегодня нет, я не встречал среди своих коллег, чтобы кто-то сказал, что до того всё хорошо, что ничего не требует модернизации. Мы-то под модернизацией понимаем то, что сегодня происходит на предприятиях. Банальные вещи, о которых я специально не хотел говорить, но к которым вы меня подталкиваете: старое оборудование. Закончилась у нас не только лёгкая промышленность, но и станкостроение. Практически любой станок, любое программное обеспечение для него надо искать за рубежом. Буквально перед приездом сюда звонил один из инициаторов создания машиностроительного кластера, принёс проработанные документы, ездил в Китай, чтобы посмотреть оборудование, поскольку по нашим деньгам мы не можем сейчас рассчитывать на лучшие европейские образцы. Я говорю о модернизации в её узком смысле как о модернизации производственного аппарата наших предприятий. Этот процесс пока по-настоящему не идёт.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ: Давайте посмотрим, насколько наша налоговая практика способствует или, скажем, мешает модернизации?

Юрий КУРИЛЕНКО, заместитель руководителя управления Федеральной налоговой службы по Красноярскому краю: В целом, конечно, я о федеральных и региональных властях говорить не могу. Скажу о своём ведомстве и о том, каким образом проходит модернизация, начавшаяся не сегодня и не вчера, а наверное, раньше даже, чем многие обновления в стране. Захватывает период с конца 90-х годов. Тогда работала налоговая полиция – многие до сих пор помнят. Был создан налоговый кодекс, приведены в порядок законодательные нормы. Впоследствии была создана упрощённая система налогообложения, так называемые спецрежимы, которые позволяют предприятиям малого бизнеса значительно сократить свои издержки по государственному налогообложению. Конечно, есть претензии к федеральному законодательству, но законы пишут наши уважаемые депутаты. Помимо того, что было сделано на законодательном уровне, служба занималась модернизацией технологии работы. За последние 5 лет был взят курс на более открытые взаимоотношения с бизнесом. В 2007 году была принята концепция планирования и проведения проверок, по которым служба ведёт отсев налогоплательщиков. Нами разработано 12 основных критериев, по которым служба ведёт отсев налогоплательщиков, чтобы выходить на одну налоговую проверку. В своей среде мы столкнулись с противодействием, потому что удобнее было просто ткнуть пальцем. Тем не менее за три года нам удалось научить людей работать именно так, как прописано в концепции. Однако можно сказать с вероятностью 99,9 процента, что организацию, которая не попадает ни под один из этих критериев, мы не выделим однозначно. Сложного в этом ничего нет. Правила игры прописаны чётко. Вся технология сводится к тому, чтобы исключить влияние какого-либо субъекта в виде налогового инспектора в участие государства – налогоплательщика. Всё большее отражение находят технологичные способы работы: информационные банки данных, автоматизированные анализ и выборки – соответственно, всё меньше и меньше людей принимает решение по тому или иному поводу. Потихонечку переходит работа в Интернет. Понятно, есть много вопросов к налоговым органам, которые начисляют налоги, в частности, транспортные, имущественные, земельные. Есть большая общая проблема по формированию информационных банков данных. Все мы основываемся, к примеру, на земельном кадастре, который ещё далёк от совершенства, на данных ГИБДД, которые, по большому счёту, тоже не во всех регионах имеют наполнение, паспортная служба, которая долго стремится выйти на автоматизацию. Что говорить о налоге на добавленную стоимость? Проблема комплексная, и здесь не столько претензии к налоговому органу, потому что по этому поводу уже высказался арбитражный суд. Нужно по-разному оценивать деятельность судей, но впереди ещё кассация. С точки зрения налогового органа, мы здесь не задели ничьих прав. Если идёт конкретный вопрос об использованной правовой норме, мы говорим об НДС, - опять же это вопрос к законодательству. Что же касается упрощённой системы налогообложения, то этот вопрос транслируется на правительство России: почему при ситуации возможного перехода на упрощённую систему налогообложения даже имеющие бизнесы, исчисляемые миллионами или сотнями тысяч рублей, не переходят на неё, а каким-то образом пытаются использовать схему, связанную с отчислением налога на прибыль. Две точки зрения на этот вопрос. Первая, как сказал Валерий Иванович, крупный бизнес просто не подпускает мелкий и средний; вторая, очень сложно администрирована система налогообложения.

Валерий СЕРГИЕНКО: Когда приступали к созданию бюджетного налогового кодекса, в стране насчитывалось более ста налогов. И администрирование, затраты по сбору некоторых налогов превышали сумму самого собранного налога. Конечно, сейчас всё это приведено в порядок, но что делать с НДС? Споры идут давно. Пока, к сожалению, мы ничего другого не придумали, а этот налог очень сложен, возникает разночтение в понимании того, кто прав или виноват.

Юрий КУРИЛЕНКО: Служба совместно с минфином остановилась на предложении для правительства России в отношении введения так называемых НДС-счетов, что, по крайней мере, вкупе со статьёй 170-прим, которая была введена в Уголовный кодекс, в принципе позволит ситуацию с НДС очистить.

Валерий СЕРГИЕНКО: Шёл разговор о переходе на налог с оборота, а он уже был, и это как бы шаг назад.

Юрий КУРИЛЕНКО: Это проект. Когда он будет реализован, я сказать не могу.

Леонид КИСЕЛЁВ, управляющий директор ООО «ЛПЗ «Сегал»: Юрий Александрович, как вы относитесь к законодательству, которое у нас сформировано и разрешает налоговому инспектору требовать с иного лица за действия другого лица? Считаете это нормальным или возможно в рамках вашей должности как-то разруливать эту ситуацию?

Юрий КУРИЛЕНКО: Закон не даёт права инспектору заставлять кого-то что-то делать, инспектор может сделать свои выводы по конкретной ситуации, принять решение по акту может должностное лицо – начальник инспекции, например. В отношении ситуации с фундаментом для станков, можно её развернуть в другую сторону: тот же самый директор завода или его друзья, знакомые могут легализовать материалы для фундаментов, создав фирму и проведя через неё эту операцию, тем самым, с нашей точки зрения, минимизировав свои затраты, накрутив стоимость этого фундамента и увеличив моржу. Получается, что пострадало не только государство как собиратель налогов, но и предприниматели, которые могли бы в этом поучаствовать в этом конкурсе и при нормальном раскладе могли сделать это качественнее, но уровень моржи и сброшенной цены не позволил им этого. У каждой монеты есть своя сторона. Мы не пытаемся доказать, что директор завода что-то делал умышленно или не проявил должную осмотрительность. Это совокупность факторов, которая, по большому счёту, определена, и всё-таки окончательное решение выносят суды. Мы не можем никому ничего сказать. Если суды будут разворачиваться в другую сторону… Но пока та школа, которую проходят наши инспектора, позволяет на практике выходить 50 на 50.

Леонид КИСЕЛЁВ: Понятно, что инспектор исполняет закон, но насколько вы согласны с этими законами? Простой пример. У налоговой инспекции, поскольку я исправно плачу налоги, ко мне нет вопросов, но за то, что я работаю с конкретной компанией, вопросы ко мне появляются.

Юрий КУРИЛЕНКО: Введена, как я уже говорил, система проведения и планирования налоговой проверки. До тех пор пока на конкретную организацию не вышли, не установлены обстоятельства дела и что нарушено соответствующее законодательство, нельзя говорить, что налогоплательщик нарушает закон. Если организация сдаёт нулевые балансы, каким-то образом существует и просто-напросто не появляется в кругу нашего поля отсева, соответствующим образом с ней всё будет нормально, пока какие-то тесты не позволят нам это сделать. Моё личное отношение к законодательству вполне определено. Я работаю в этом поле, и могу сказать, сколько было сделано. Конечно, сделано было немало, но предстоит сделать ещё больше.

Юрий МАКАРЕНКОВ: Есть опасения, что понимание налогового законодательства несколько иное у предпринимателя-налогоплательщика и налоговой службы в лице руководителя. То же самое 53-е постановление трактуется налоговой службой совершенно для себя, чтобы убрать ту проблему в доскональном изучении факта, совершённого предпринимателем нарушения. В частности, 10-й пункт нечётко расписан: «Факт нарушения контрагентом налогоплательщика своих налоговых обязанностей сам по себе не является доказательством получения налогоплательщиком необоснованной налоговой выгоды. Налоговая выгода может быть признана необоснованной, если налоговым органом будет доказано, что налогоплательщик действовал без должной осмотрительности и осторожности и ему должно было быть известно о нарушениях, допущенных контрагентом, в частности, в силу отношений взаимозависимости или аффилированности налогоплательщика с контрагентом. Налоговая выгода может быть также признана необоснованной, если налоговым органом будет доказано, что деятельность налогоплательщика, его взаимозависимых или аффилированных лиц направлена на совершение операций, связанных с налоговой выгодой, преимущественно с контрагентами, не исполняющими своих налоговых обязанностей». Этот пункт совершенно пустой, его не нужно доказывать. Если продлить пример с фундаментом, то какой будет позиция налогового органа? Это есть предположение, с которым налоговая служба обращается к вам. Права предпринимателя ограничены…

Юрий КУРИЛЕНКО: Они не ограничены. Существует презумпция невиновности. Мы же, выходя в суд, имеем полную доказательную базу. И если суд рассматривает по-другому, то вопрос не к нам, а к судьям.

Юрий МАКАРЕНКОВ: И к вам есть вопросы, потому что вы не трудитесь всю цепь расписать: где доказательства аффилированности? Предприниматель не наделён правом требовать.

Юрий КУРИЛЕНКО: Аффилированность – прозрачная вещь, а мы говорим о тех схемах, которые получили развитие в последние несколько лет. Когда все поняли, что с аффилированностью пора завязывать, каким-то образом в Красноярском крае появляется считанное количество организаций, завязанных в бизнесе от торговли до строительства. Как они попали в ту или иную организацию – сказать не можем, не наше дело, пусть этим занимается следствие. Нужно что-то делать с организациями, которые занимаются такими вещами, на законодательном уровне. Не знаю, как заработает новая статья в УК, но в закон о госрегистрации ничего нового не внесли. Все прекрасно помнят, как общество хотело свободы в госрегистрации, и в 2001 году по всей России было две тысячи регистрирующих органов, сейчас один, но тем не менее в срок железно выдаёт документы. Мы помним практику рейдерских захватов… Получили свободу, но в то же время…

Валерий СЕРГИЕНКО: Насчёт рейдерства. Сегодня у нас идёт несколько процессов по рейдерским захватам, хотя они теперь стали квалифицированными, и так, как если помните, захватывали глинозёмный комбинат – одни штурмовали, другие оборонялись, стало поменьше. А вот судебных и уголовных способов приобрести понравившееся предприятие остаётся достаточно много. Но они столь же трудно доказуемы, как и случаи с недобросовестностью получения НДС.

Юрий КУРИЛЕНКО: Понимаю, что вопрос спорный, но на должности инспектора…

Валерий СЕРГИЕНКО: Спорный вопрос – действительно, так. И не надо настаивать. Он и так сказал больше, чем мог сказать.

Юрий КУРИЛЕНКО: Ущерб в цифрах выразить тяжело, но основной ущерб в том, что профессиональные люди сходятся в бесплодных дискуссиях. Получается, кто-то что-то сделал, а мы потом сидим и разгребаем. Практика порочна и используется людьми, скажем так, не совсем честными, но тем не менее она позволяет каждого занимать в этом нехорошем деле. Приходится всё рассматривать через призму сомнений, и мы уже в любом ягнёнке видим чёрта. Чтобы делать какие-то выводы выводы, нужно проверить всех, а мы проверяем всего два процента от действующих субъектов, что очень мало.

Леонид КИСЕЛЁВ: К сожалению, в обществе бытует мнение: если частный бизнес, значит, воруешь, значит, есть схема ухода, есть свои фирмы-однодневки… Складывается такое мнение и у большинства инспекторов. И переломить его очень трудно.

Ирина БОРБИТ, начальник отдела управления по налоговым преступлениям ГУВД по Красноярскому краю: Функция выявления и расследования налоговых преступлений в 2003 году была передана в МВД. Соответствующая служба федеральной налоговой полиции была упразднена. Налоговая полиция имела свои большие аналитические структуры, которые позволяли глубоко исследовать причины совершения налоговых преступлений, подавать своевременные предложения по изменению законодательства, что, к сожалению, в МВД отсутствует. Управление по налоговым преступлениям занимается выявлением преступлений, а разнообразие способов совершения преступлений практически свелось к одному – использование фирм-однодневок для того, чтобы извлекать налоговую выгоду, и налоговым преступлением будет не любое, выявленное налоговыми органами, а исключительно при наличии умышленных действий. Если будет доказано в рамках оперативно-розыскной деятельности, а впоследствии, следствия, что налогоплательщик знал либо сам участвовал в создании фирм-однодневок, умышленно оформлял желаемое за действительное, только в этом случае будет иметь место состав преступления. Если речь идёт о каких-то реальных финансово-хозяйственных операциях, которые привели к претензии со стороны налоговых органов по причине недобросовестности ваших контрагентов, никакой уголовной ответственности быть не может. Более того, законодатель в 2010 году сделал большой шаг в сторону малого бизнеса, и исключил его изначально из уголовной ответственности по причине отсутствия таковой, если сумма неуплаченных налогов будет составлять менее двух с половиной миллионов для юридического и менее шестисот тысяч рублей для физического лица. Практически предприятия с годовым оборотом в 50-60 миллионов, даже если они это делают умышленно, но состава преступления там нет из-за нехватки суммы. Если хотите мнение субъективное на причины полного отсутствия модернизации бизнеса и на причины, которые приводят бизнесменов в налоговые органы и органы по налоговым преступлениям, то, на мой взгляд, это связано с перекосом в правилах ведения бизнеса в Российской Федерации и налоговым законодательством. Если посмотреть наше налоговое законодательство, то оно построено исключительно, чтобы развивать честный бизнес, - и упрощённые системы налогообложения, и система НДС, если на неё посмотреть в теории, позволяет работать без налоговых потерь и рисков. Единственная её проблема в том, что она построена для честного бизнеса и стимулирует бизнес работать по-белому. Система НДС даёт не безусловный вычет, а право на него, но чтобы это право получить, необходимо подготовить все необходимые документы, как на любое другое право, например, на субсидии. И когда общаюсь с реальным бизнесом, то выясняю, что его по-другому не построить, потому что там есть конкуренция и есть возможность только за наличные купить цемент дешевле, а не дороже. Есть реальная система финансовых ресурсов, когда невозможно получить кредит, а те кредиты, что получают в официальном порядке с великими процентами, не позволяют уже покупать в белом секторе те или иные производственные запасы или материальные ресурсы, то бизнес вынужден уходить в тень, обналичивать финансы для покупки кирпича, цемента или каких-то грандиозных строительных ресурсов. Поэтому у бизнеса возникает проблема: как его завести вбелую? И возникают фирмы-обналички даже не для того, чтобы положить наличку в карман в корыстном смысле этого слова, а из-за реальной возможности приобретения материалов. Далее возникает проблема – как завести в бизнес, чтобы быть конкурентоспособным. Отсюда все проблемы с обналичниками. К сожалению, вопрос о том, как сделать так, чтобы бизнес в нашей стране работал по-белому, остаётся открытым.

Леонид КИСЕЛЁВ: Даже ваше мнение однозначное: бизнес – во-ру-ет! Простой пример. Нам вменяют, что мы купили двести дисков для записи рекламной продукции в пункте массовой продажи, а теперь получается, что я должен нести за продавцов ответственность? Но ведь и УВД края покупало, и администрация, потому что продавали миллионами штук. Получается, я соучастник компании, которая продавала диски?

Ирина БОРБИТ: Если это будет доказано, тогда у вас будут неприятности.

Леонид КИСЕЛЁВ: Я говорю о том, что сегодня, основываясь на нашем законодательстве, проще разобраться с тем, кто никуда не убежит, имеет свою собственность, свой бизнес? К нему можно прийти и сегодня, и через месяц, и через два. А вот искать создателя однодневки сложно и требует средств.

Ирина БОРБИТ: В нашем управлении стоит конкретная задача: переложить акцент с причин возникновения налоговой неуплаты по результатам проверки к причинам и лицам, которые создают фирмы-однодневки, через которые обналичиваются средства. И риска потерять ваши деньги, если вдруг вы пользуетесь услугами фирм-однодневок, в настоящее время становится очень мало. Потому что подобные фирмы уже выявлены, установлены такие лица, у которых банк клиентов и зарплатных карточек, посредством которых обналичивалось, на более 400 штук. И не 30 – 100 тысяч, которые обналичиваются, - речь идёт о многомиллионных оборотах. Поэтому правоохранительные органы работают на исключение возможности работы этой системы, чтобы бизнес изыскал другие ресурсы и посмотрел повнимательнее в сторону легального.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ: Сколько существует фирм-однодневок в крае?

Ирина БОРБИТ: Около ста-двухсот предприятий по России, которые на протяжении двух лет периодически всплывают. Работать по фирме-обналичке легко: куда ушли деньги – не всегда просто установить, но откуда пришли – довольно легко. Установлены и должностные преступления, и чиновники с помощью механизма госзакупки отправляют туда же денежные средства. Там корыстные интересы, элемент коррупции, - и это тоже выявляется. Уже не столь важно, кто и сколько не доложил в бюджет, а важнее, кто и сколько взял из бюджета без оснований? Если посмотрим, сколько извлечено из бюджета, то цифра получается огромная.

Юрий КУРИЛЕНКО: К сожалению, система и закон не позволяют убирать не действующие фирмы, которых в крае довольно много и практически какждая из них может быть запущена в тот или иной период времени. Эта ситуация позволяет легко прокачивать деньги.

Ирина БОРБИТ: Есть заявление как со стороны налоговой инспекции, так и со стороны бизнеса, который имея на руках пакет документов, не может найти своего поставщика. И когда начинаем разбираться, оказывается, взаимоотношения с этим поставщиком были ранее в деловом плане без ошибок, то в дальнейшем появляются «претензии», когда один контрагент подставляет другого. И контрагент, который пишет заявление, не может предоставить никаких установочных данных – он даже толком не знает фамилию поставщика, есть только указанная в договоре, никто не проверял паспортные данные, нет данных о регистрации, контактных телефонов. Поэтому возникает мысль: когда бизнес идёт на риск – вопросов не возникает, а вот когда он становится пострадавшим, появляются претензии к правоохранительным органам. Однако в этом направлении у правоохранительных органов ресурсов становится всё меньше: упразднены проверки, решается вопрос об исключении совместных с налоговыми органами проверок. И когда бизнес становится потерпевшим, возникает вопрос: почему правоохранительная система, которая давит на бизнес, становится беззубой, когда речь заходит о его защите?

Леонид КИСЕЛЁВ: Прихожу и спрашиваю: «Где твоя база?» «Вот она», - отвечает. А разве на ней написано, его это база или соседа? Столько моментов существует, согласно законодательству, чтобы нас не надули, что исполнить не в состоянии. Давайте всё-таки видеть такой закон, чтобы он был понимаем и исполним. Увидел я паспорт Сидорова, а он, оказывается, завтра стал Петровым. Но приходит инспектор, говорит, что у него есть приказ. Где написано, кстати, что я имею право с контрагента потребовать те или иные документы?

Ирина БОРБИТ: Предпринимательская деятельность в новом законе определена как деятельность, осуществляемая на свой страх и риск. А когда страх и риск налогового возмещения перекладывается на плечи государства, поэтому судьи высказывают мнение, что не может риск невозврата налогового вычета быть переложен на государство, когда оно возвращает его, а в бюджет его никто не выплачивает.

Леонид КИСЕЛЁВ: Самый простой пример, который я привожу по «Русскому алюминию». Компания зарегистрирована на Кипре. У меня есть приказ о назначении директором. Я рискую в этом бизнесе? Да. А где же я ещё возьму, если у нас полная монополия алюминия в России? Политика государства привела нас к такой ситуации. Считая себя государственным человеком, поскольку за моей спиной коллектив, говорю: давайте продвигать этот вопрос на государственном уровне, законодательно как можно проще определять, кто серый, а кто белый.

Валерий СЕРГИЕНКО: Совершенно правильно.

Леонид КИСЕЛЁВ: Как можно определить, кто ягнёнок, а кто – волк? Был период, когда мы сидели за одним столом с налоговой инспекцией и составляли графики неплатежей, потому что повально компании не собирали налоги. Вышли из этой ситуации. Затем все в оффшоры полезли – лишь бы меньше платить. Давайте цивилизованно будем действовать, чтобы разобраться в этой пограничной ситуации между налоговой инспекцией и налогоплательщиками. Мы сами себя, бизнесмены, поставили в ситуацию – все воруют. Мы должны покопаться у себя, но и вы должны совершенствовать законодательство, чтобы проще было работать инспектору и налогоплательщику.

Юрий КУРИЛЕНКО: Права законодательной инициативы у нас нет.

Леонид КИСЕЛЁВ: Инициатива в поднятии и вынесении на обсуждение проблемы. Мы же видим и читаем на страницах периодических изданий, как финансисты обращаются к налоговой инспекции и наоборот.

Оксана НАЗАРОВА, заместитель прокурора Красноярска: На прокуратуру сейчас возлагается большой круг вопросов по защите прав предпринимателей. Согласуем внеплановые проверки контролирующим органам и составляем график плановых. К нам поступило в этом году около двухсот заявлений от контролирующих органов, согласовывается около сорока процентов проверок по самым разным основаниям. Проверки согласовываются при наличии заявления от реального гражданина с указанием реальной или ожидаемой угрозой жизни и здоровью. При отсутствии таких составляющих следует отказ. План проверок на 2011 год уже сформирован и будет размещён на сайте краевой и генеральной прокуратуры. Много внимания уделяем реализации ФЗ-159 о выкупе субъектами малого и среднего предпринимательства занимаемых ими объектов. В этом году поступило 301 заявление о выкупе имущества, 65 отозвано, 225 рассмотрено, 22 отказа. Заключено 238 договоров на миллиард рублей. На контроле ФЗ-294 остаётся размещение заказов и допуск к торгам и законодательство о градостроительстве и земельное, поскольку для предпринимателей это важный вопрос. Поступило 22 жалобы от предпринимателей, которые ссылались на нарушение их прав. Примерно 1/3 удовлетворяется. По результатам проверок по жалобам и прокурорским опротестовано около 77 правовых актов – в основном, распоряжения районных администраций, которыми на предпринимателей возлагаются дополнительные обязанности. Внесено 29 представлений – 8 лиц привлечено к дисциплинарной ответственности.

Владимир ПАНТЕЛЕЕВ: Проверок стало намного меньше?

Оксана НАЗАРОВА: Для нас это новая функция, которую мы выполняем с мая прошлого года. В 2009 году было около сотни заявлений, в нынешнем – около двухсот. Сказать, меньше ли, могут, наверное, только предприниматели.

Валерий СЕРГИЕНКО: Конечно, меньше. Была высказана ключевая мысль: итогами всех проверок недовольств милицией, администрацией должно быть внесение изменений в само законодательство, чтобы уменьшить в нём количество недоразумений. Вряд ли кто-нибудь станет утверждать, что весь бизнес белый и пушистый, а государство плохое. У государства есть свои функции. Кто будет нести ответственность за безопасность потребителей наших товаров и услуг, если мы вообще откажемся от проверок? Но тема, вокруг которой мы сосредоточились, требует уточнения. Дело не в том, есть ли фирмы-однодневки, а надо говорить, почему ответственность за эту фирму государство пытается переложить на предприятие? Не может предприятие малого бизнеса выявить всю цепочку контрагентов и найти крайнего. Солидная московская компания, работающая по всей стране, учредила за 10 тысяч рублей ООО, фактически бухгалтерию, которая имеет филиалы во всех регионах, в том числе и у нас. Работает в этом филиале около шестисот человек. Вопрос в том, что уплата взносов во все внебюджетные фонды по месту регистрации основного акционера, а не филиала. В результате и ФОМС, и пенсионный, и социального страхования недополучают значительные средства. Мы уже пытались привести законодательство в соответствие: уплата налогов филиалами по месту нахождения, а не прописки основного акционера. Вся эта вакханалия с регистрацией бог знает где, когда Богучанская ГЭС зарегистрирована на Кипре, когда продолжают действовать оффшоры, не даёт предпринимателю возможности проконтролировать всю эту цепочку. География регистрация субъектов предпринимательства стала безграничной. Это мешает работать и милиции. Задача наша, депутатов, конечно, со специалистами, сформулировать по-настоящему стоящие законодательные инициативы. Нельзя позволять регистрировать Богучанскую ГЭС где бы то ни было, кроме самих Богучан, где она строится. Почему за алюминием Красноярского завода я должен ехать на Кипр? А попробуйте меди купить? Или никеля? Или кобальта? Получается как в том анекдоте. Проверяющий спрашивает продавщицу: «У вас в продаже есть чёрная икра?» «Нет. Никто не спрашивает». Мы уже и не спрашиваем, можно ли купить кобальт в Красноярском крае. Модернизации требует наше законодательство. Теперь уже уточнений – не надо писать новый бюджетный или налоговый кодекс, но поправки в них, применительно к сегодняшней практике, конечно, нужны.

Виктор НАРЫШКИН, заместитель начальника отдела по надзору в электроэнергетике Енисейского управления Федеральной службы по экологическому, технологическому и атомному надзору: Здесь уже говорилось о ФЗ-294 об организации плановых и внеплановых проверок. Проверок стало значительно меньше, но не потому, что мы их меньше планируем. Предприниматели научились уходить от плановых проверок. Достаточно отсутствия на месте руководителя предприятия. Нет проблемы перерегистрировать предприятия из «Альфы», допустим, под другое название. Кроме ФЗ-294, есть ряд постановлений правительства, которые облегчают процедуру ввода в эксплуатацию электроустановок потребителей или заключения договоров в случае реорганизации предприятий. По результатам самих проверок результаты не в пользу малого и среднего бизнеса. В крупном бизнесе есть инженеры по охране труда, главные энергетики, которые выполняют свои обязанности. Малый и средний бизнес либо не знают, что это нужно, либо не могут себе позволить содержать таких специалистов.

Валерий СЕРГИЕНКО: Поднята важная тема: крупный и малый с точки зрения контролирующих органов. Прозвучала цифра – 80 тысяч зарегистрированных субъектов хозяйственной деятельности. А много ли среди них крупных, где есть главный энергетик? Одна из проблем государства – мы пока никакой сервисной службы не придумали для обслуживания интересов малого и среднего бизнеса. Зачастую получается, что предприниматель нарушает правила даже не потому, что он хочет это делать, а из-за неосведомлённости, но незнание, как известно, от ответственности не освобождает. Мы через разного рода специализированные ассоциации пытаемся что-то здесь делать, но сами ассоциации не обладают правом руководства малыми и средними предприятиями и не могут выдавать предписания. Здесь нам предстоит подумать: как же в этом случае действовать?

Виктор НАРЫШКИН: Зачастую именно от наших инспекторов предприниматели узнают, что они должны делать.

Алексей АРТЮХ, руководитель налоговой практики «Юридическая практика Сашенькин и Райт», ООО: Сижу полтора часа. Слушаю. Ощущение – единственным препятствием для той самой модернизации является отсутствие ответственности у всех – и у бизнеса, и у контролирующих органов, и у законодательной власти, и у судебной. Отсутствие ответственности за тот сектор, который за ними закреплён. Второй момент – непрекращающиеся попытки государства, которые у меня вызывают непонимание, насаждать модернизацию сверху. Почему инициативу проявляет власть? У нас под флагом модернизации пройдёт, наверняка, сегодняшнее послание президента Федеральному собранию. На самом деле, ничего нового не придумано, достаточно вспомнить экономических классиков, того же Адама Смита. Оставьте в покое! – называется. Либо ограничьтесь со стороны государства необходимой степенью вмешательства в деятельность бизнеса, а не повальными ограничениями со всех сторон. Валерий Иванович говорил, что в девяностые годы у нас было под сотню налогов. Ситуация не изменилась. В новом налоговом кодексе закреплено 12 – 13 налогов, но помимо этого существует та же сотня различных сборов, которые выведены из регулирования законодательства по налогам и сборам, но фактически носят характер того же налога. Возьмём страховые взносы, сборы за компенсацию вреда, причиняемого окружающей среде и т. д. Месяц назад был введён авторский сбор, называемый Михалковским, - один процент от стоимости ввозимых и импортируемых средств воспроизведения аудио- и видеозаписи и носителей. Почему бизнес уходит в тень? Не исключаю, что благодаря высказанным здесь причинам мы соберёмся через год, чтобы обсуждать, как нам защитить права работников, которые получают зарплату в конвертах? И мало кто вспомнит, что в 2010 году предупреждали: так будет. Через год половина страны будет получать зарплату в конвертах. Бизнес уходит в тень, потому что конкуренция, но нет равенства в обращении со стороны государственных органов, нет понятных условий игры. Почему к одному налогоплательщику проверки приходят постоянно, а к другому, работающему в этой же сфере, никто не приходит? Оказывается, он зять главы города и имеет возможность использовать те же самые методы, не боясь, что к нему придут. Получается недобросовестная конкуренция: один имеет возможность сокращать свои издержки, другой – нет. Неуверенность в том, что мы все живём по одним правилам, прослеживается на всех уровнях, начиная от законодательного и заканчивая уровнем судебной власти и контрольно-надзорных органов. К сожалению, проблема в том, что далеко не все хотят качественно выполнять свою работу. В таких условиях развиваться невозможно.

Марина БЕЗФАМИЛЬНАЯ, президент НП «Сибирская ассоциация гостеприимства»: Тема отсутствия ответственности у нас, у бизнеса, вызывает, по меньшей мере, непонимание и даже возмущение. Мы защищаем интересы своего бизнеса. Очень боимся, что следующий год выведет на улицу большое количество людей – субъектов малого и среднего бизнеса. Понимаем, что всё то, что ожидает впереди город, край, вызовет, как минимум, волну серьёзных социальных возмущения. Меньше всего описываемые тенденции будут волновать надзорно-контрольные органы, потому что работают они в рамках процедуры. В нашей ассоциации 68 предприятий, проверка моего кондитерского производства идёт с 12 ноября по настоящий день. И всё в рамках процедуры. Мы уже прошли шесть судов. И вялотекущий процесс в рамках процедуры – ничего не нарушено. Скажите, отнимает ли это время и силы у меня как субъекта среднего бизнеса, который я представляю, и у моего коллектива? Это касается Роспотребнадзора, а перед этим у нас было пожарники с неизвестной для нас внеплановой проверкой. Мы продолжаем платить зарплату, выпускать продукцию, но, тем не менее, процесс ответственности лежит на нас очень глубоко и серьёзно. Никто сегодня, говоря о перспективах модернизации, не задал такой вопрос: вы в курсе, что идёт вторая волна повышения цен на продукты потребления? Потребительская корзина сегодня вышла за рамки той, что существует официально, а средний рост цен составил от 25 до 98 процентов. С февраля следующего года встанет проблема зернового фонда и мы начнём покупать зерно, потому что своё быстренько продадим – оно у нас самое дешёвое, в отличие от Казахстана и окружающих территорий. Тема больная, потому что в составе нашей ассоциации ещё и хлебопёки. Мы начнём автоматически бороться за повышение цен на хлеб, потому что иначе разорится большое количество предприятий. Сегодня ответственность – единственное, что осталось у малого бизнеса. Нам очень трудно выживать! И хочется понять, как нам дальше существовать, сохраняя баланс между государственными потребностями и возможностью сохранения собственного бизнеса. Да, без модернизации нам никуда не деться, но сегодня нужно понимать: дайте работать! Дайте бизнесу жить! Нам остаётся думать, как пережить следующий страшный год, потому что, скорее всего, следующей темой будет ликвидация малого бизнеса как субъекта.

Валерий СЕРГИЕНКО: Все, кто работает по упрощённой системе налогообложения, их платежи в социальные фонды вырастут с 1 января 2011 года с 14 до 34 процентов. Почему это никого не волнует – не понимаю? Год бьюсь – бесполезно, достучаться ни до кого невозможно. Все с олимпийским спокойствием планируют бюджет. Не могу не отреагировать на тему ценовой политики и политики в области доходов населения. Давно установлено, что страна, в которой почасовая заработная плата меньше трёх долларов, не имеет перспектив модернизации экономики и повышения уровня жизни. В крае минимальная зарплата в час – 27 рублей, с нового года – 31 рубль. Потребительская корзина Красноярского края в IY квартале этого года предусматривает на питание одного работающего гражданина около 80 рублей в день. На такие деньги можно день прожить? Спрашивал в исправительной системе, сколько у них выделяется на заключённого. Примерно столько же. Поэтому проводить модернизацию в таких экономических и финансовых условиях нельзя, однако не модернизировать – тоже.

Константин БЕЛОВ, генеральный директор ООО «Коста-Белла»: Хочется, чтобы СМИ услышали и увидели предпринимателей. Если в ближайшее время не начать поднимать рейтинг предпринимателя, его уровень и статус в обществе, то он упадёт ниже планки. Новых людей в мебельную отрасль за 20 лет не пришло. Если этот прессинг будет продолжаться и дальше, то интерес можно убить напрочь. Людей на работу не найти, работать не умеют, не хотят учиться, сколько ни вкладывай – психика повёрнута. Берём ребятишек из ПТУ – разворачиваются и уходят непонятно куда. Так называемым производством занимается очень мало людей.

Татьяна СОБОЛЕВА, главный редактор журнала «Деловой квартал – Красноярск»: Недавно мы готовили проект, посвящённый будущему Красноярска. Компания, возглавляемая известным предпринимателем Рябовой, делает ставку на молодёжь. Они проводили исследования в СФУ на тему: куда пойдёт молодёжь? Прогрессивная часть красноярской молодёжи не видит себя в этом городе. Она видит себя в столице, продолжающей учёбу за рубежом, в Европе, в Америке, причём там мыслит себя как часть предпринимательского сообщества. Им интересно направление госслужбы, предпринимателями молодёжь себя не видит. Что касается будущего. Мне с недавнего времени стал интересен психологический аспект, а цифры ушли на второй план. Нередко обращаясь в ту или иную компанию, за комментарием к руководителю, наблюдаем, что людей невозможно застать на месте. Выясняется, что люди в городе бывают раз в месяц, а то и реже. И неизвестно, когда они приедут в Красноярск. Бизнес существует, он передан управленцу, собственник в Красноярске не живёт, он либо перекочевал в столицу и думает о продаже бизнеса, либо уехал за границу. В Красноярске это явление – не редкость. Чемоданное настроение докатилось до нашего города. Бизнес, во всяком случае, его часть, пакует чемоданы. Хочется задать вопрос присутствующим здесь предпринимателям: каково их настроение? Каковы их ожидания от следующего года? И видите ли вы возможность для дальнейшего ведения бизнеса в Красноярске?

Анатолий ЗАБОЛОЦКИЙ, генеральный директор ООО «ИПФ «Сиблифтсервис»: Не согласен, что народ не умеет работать. Неправда! Дело в том, что сегодня большая разница в заработной плате между руководителями и подчинёнными. Приезжайте и спросите, как обстоят дела у нас на фирме? Каждый сотрудник знает, сколько заработает в декабре 2011 года. И получают они не меньше руководителя. Когда я работал в советское время, то разница в зарплате составляла сорок рублей, а сколько сегодня? Если мы это не изменим, ничего у нас не получится. Говорили о нерадивых подрядчиках. Но почему, когда устраиваются торги, не присутствует на них независимый эксперт, знающий это дело? В Новосёловской районной больнице происходит демонтаж-монтаж лифта. В торгах участвовало 14 компаний, которые ни малейшего отношения к лифтам не имеют. Как можно подобное допускать? Выиграла организация, которая должна была 6 ноября сдать лифт. Какое сегодня число? Ни от шубы рукав… Фирма не имеет ни рабочих, ни оборудования – и выигрывает торги.

Константин БЕЛОВ: А может и не надо этих торгов? Ни один хозяин не заинтересован купить себе больную корову.

Валерий СЕРГИЕНКО: Нет сегодня антимонопольщиков, но именно они настаивают, что пересмотреть положения ФЗ-94 невозможно. Спрашиваю: почему в торгах на продажу мяса может участвовать фирма, которая мясо не производит? Может – иначе нарушается антимонопольное законодательство. Почему фирма, у которой нет ничего, кроме авторучки, выигрывает тендер на установку лифта?

Марина БЕЗФАМИЛЬНАЯ: Это называется – новый бизнес-процесс. Чтобы молодые креативные парни участвовали в торгах.

Валерий СЕРГИЕНКО: И неплохо зарабатывают при этом.

Леонид КИСЕЛЁВ: Мой заместитель неделю назад приехал из Китая. Признался, что в аэропорту хотелось вернуться обратно. Три с лишним часа выходили через нашу таможню. Вот так мы приветствуем наш бизнес на всех этапах. Законодательные, исполнительные, надзорные органы создали для бизнеса такие условия, что он хочет отсюда бежать.

Юрий МАКАРЕНКОВ: Нужно разделять котлеты и мух. Почему молодёжь смотрит в сторону госслужбы? Это очевидно. Что такое госслужба? Кормушка, кормушка, кормушка… Абсолютно во всех сферах и структурах идут откаты. Случилась у предпринимателя проверка, но есть человек, который за десять миллионов сможет это разрулить. Откуда это? Посему зачем становиться предпринимателем, если можно в другом месте прилично заработать? Тяжелейшее настроение. Думать о завтрашнем дне, следующем годе и строить какие-то планы? С каким надрывом это будет происходить? Настроение уехать куда-нибудь на Кипр или купить в Турции квартирку когда-то приходит, потому что здесь невозможно работать честно. Бизнес – минное поле: шаг влево, шаг вправо…

Марина СЛОБОДИНА, ООО «Консалт»: Интересно, когда начисляют предпринимателям суммы, почему не думают, что есть ещё полторы тысячи работающих, у которых полторы тысячи детей, полторы тысячи бабушек и дедушек? Инспектор, начисляющий налоги, и его руководитель, никак не реагируют на те социальные условия, которые могут сложиться. Сейчас настроения предпринимателей таковы: 99,9 хотят уехать, потому что работать с федеральной налоговой службой невозможно.

Виктор НАРЫШКИН: Начнём с того, о чём думал директор фирмы, у которого полторы тысячи работающих? Где была его бухгалтерия? Где были его финансовые консультанты? Когда произошла кризисная ситуация, он сбросил ответственность с себя: я – директор, умываю руки, во всём виновата налоговая служба. Вот он, ваш ответ? Не знаю, как насчёт 99 процентов, но мне известны достаточно успешные люди, работающие в Красноярске, присутствующие за этим столом. Почему мы себя загоняем в угол? Жизнь идёт и развивается на перспективу. По поводу детей, смотрящих в сторону госслужбы. Года три назад СМИ начали пиарить чиновников. И все сделали вывод, что чиновник – это круто. Кого все боятся? Чиновников. А почему? Потому что об этом все так хорошо рассказывают. А если чиновника не видно и не слышно, он спокойно делает свою работу? Может быть, стоит рассказывать о том, как работает предприниматель?

Алексей АРТЮХ: Не так давно я беседовал с выпускниками педагогических вузов. 80 процентов хотят идти в контрольно-надзорные органы. Ситуация понятна. 20 лет назад все мечтали быть киллерами и валютными проститутками. Сегодня – чиновниками. И это тоже пройдёт. Модернизация экономики невозможна без модернизации мышления. Модернизация мышления – сложный процесс, который нужно каким-то образом стимулировать, потому что сегодня я услышал от представителей государственных органов страшную фразу, которая у каждого из присутствующих сидит в подкорке: предпринимательская деятельность осуществляется на свой страх и риск. На самом деле, в законе говорится только про риск. Слова «страх» там нет. Вопрос в том: как нам сделать так, чтобы эта норма закона действовала, чтобы у нас был только риск, но чтобы не было страшно вести бизнес в Красноярске, в России?

Михаил НОВИКОВ, директор ООО «АДМ»: Каждый должен быть ответственен на своём месте – перед собой, своей совестью и перед людьми. Если бы мы не выполняли свою работу ответственно, наш бизнес бы не существовал. Модернизацией наша компания занимается 12 лет – с первого года своего существования. Мы работаем здесь, наши дети живут здесь, и уезжать отсюда никто не хочет. Проверок стало больше. Только за последние пполтора года их было несколько. Несмотря на призыв президента России, начали «кошмарить» бизнес. Названия налогов меняются, и легче не становится. Государство по отношению к нам – доярка, которая доит эту корову.

Валерий РОСЛИК, заместитель руководителя МФ «Корона»: Мы живём здесь и не собираемся никуда уезжать. Как работали так и будем продолжать работать, хотя ситуация не лучшая для всех. Плюс грядущее повышение налоговых ставок. Но как бы ни было тяжело, будем работать здесь.

Марина БЕЗФАМИЛЬНАЯ: Хоть мы здесь воюем, но никуда не уезжаем. И сообщество наше очень крепко здесь держится. Мы сюда тянем швейцарскую школу гостеприимства и французскую кулинарную академию. Очень хотим их чем-нибудь зацепить здесь.

Валерий СЕРГИЕНКО: Я давно в этой сфере общаюсь, и мне иногда кажется, что я чего-то в этой жизни не понимаю. Наверное, всё хорошо, и я зря надрываюсь и с кем-то спорю? Мы с коллегами ни о чём не договаривались – кто какие оценки будет высказывать. Вы поняли тон тех, кто работает в бизнесе и кто не вовлечён – околокоррупционные игры, никого власть не покрывает, они сами по себе. Это настроение преобладает в бизнесе. И даже те, кто произносит бодрые речи, понимают, насколько непростая ситуация складывается в экономике края и страны. Рабочие кадры. Отношение к делу, квалификация, стремление быть рабочим человек - это, к сожалению, мы сегодня утратили. Престиж рабочей профессии уронен ниже плинтуса. Я тоже пришёл к выводу, что цифры цифрами, но нравственные основы и бизнеса, и журналистики, и вообще гражданина сегодня нуждаются в озвучании и осмыслении. Безнравственный бизнес не может иметь права на существование, как и безнравственная журналистика, как и безнравственное государственное управление. На каком-то этапе мы слишком буквально поняли, что разрешено всё, что не запрещено. И снятие внутренних ограничителей привело к тому, что мы все стали врагами друг другу. Попытки ужесточать законодательство меня как гражданина жутко возмущают. Сколько раз мы за последние два года пересмотрели правила дорожного движения? Ужесточить это и это. Зачем воевать со своим народом? Неужели непонятно, что чем жёстче правила, тем больше будет нарушителей, тем больше возможностей для коррупции и для взаимной ненависти? Мы все – граждане одной страны, у всех есть дети, у кого-то внуки, а юношеский задор о том, что все хотят уехать в Америку, пройдёт годам к тридцати и начнётся нормальная жизнь, но сам факт, что преобладает такое настроение – вещь опасная. Предпринимательское сообщество призываю к большей самоорганизации и учиться отстаивать и защищать свои интересы.