За три четверти века лесорубы в наших лесах порезвились на славу. За годы государственного промышленного освоения лесных ресурсов в Красноярском крае было заготовлено не менее одного миллиарда кубометров деловой древесины. Если сложить все бревна, напиленные из красноярского леса, в штабель километр на километр в основании, то встанет он кубической горой более чем километровой высоты. А рядом будет выситься не менее объемный штабель дровяной и мелкотоварной древесины и прочих отходов, никогда не попадавших в статистические сводки.
За килограмм досок — столько же пшеницы
В последние десятилетия плановой экономики самым крупным лесозаготовителем был Красноярсклеспром, обеспечивавший две трети объемов древесины из 25-27 миллионов кубометров ежегодной вывозки в крае. Кроме Минлеспрома СССР, куда входил Красноярсклеспром, свои леспромхозы имели министерства путей сообщения, сельского хозяйства, топливной промышленности и многих других ведомств.
Практически каждая союзная республика вела заготовку леса на территории края, леспромхозы под вывеской «Таджиклес», «Казахлес», «Киргизлес» располагались на каждой железнодорожной станции, и их представители требовали для себя обязательно не «белую елку» — зеленую, то есть ценную хвойную древесину, а не дешевую лиственную. На особом контроле у крайкома партии стояли поставки круглого леса в шахты Кузбасса, Донбасса и других угольных бассейнов. Не стоит забывать лесоповал таежных лагерей, разбросанных по всему краю.
Заготавливали леса в ту пору в три раза больше, чем сейчас, а древесины все равно не хватало. Постоянно звучали взаимные упреки между лесниками и железнодорожниками. Одним всегда не хватало вагонов под лес, а другие обвиняли лесников в срыве нормативных сроков погрузки подвижного состава.
В прессе публиковались ежедневные сводки лесозаготовок и отгрузки леса. Работали выездные бригады журналистов в самых горячих точках лесной страды — в Приангарье, Хакасии, Манском и других районах. Ежедневно в лучшие вечерние часы на телевидении, которые сейчас отданы под зрелища с кровью и похотью, диктор рассказывал, как обстоят дела в лесной отрасли. И все делалось с одной целью — больше леса Родине! Только «битва» за хлеб проходила в стране с подобным накалом. О хлебе вспомнил не для красного словца.
Дело в том, что в 1960-х годах лесная отрасль стала валютным цехом страны, что-то вроде нефтегазовой трубы для нынешней России. К тому времени провалилась реформа сельского хозяйства, затеянная Никитой-чудотворцем, не оправдались надежды на целину и кукурузу. Самое неприятное — стало не хватать хлеба в магазинах. Пришлось руководству страны обратиться за помощью к ненавистному Западу, и вскоре на хлебозаводы и пекарни стала поступать мука в мешках с клеймами Аргентины, Бразилии, Канады и других стран с «загнивающей» капиталистической экономикой. Платить за чужой хлеб надо было твердой валютой. По официальному курсу, который публиковали «Известия», доллар стоил тогда около 70 копеек, однако за рубль если что и давали, то разве в морду. Ни нефти, ни газа, ни оружия, отнятого, как сейчас происходит, у собственной армии, предложить на мировом рынке мы тогда не могли.
А вот лес был. И ровно за килограмм досок получали мы килограмм пшеницы с высоким процентом белка и клейковины. Вот тогда по-настоящему расцвела Игарка, ставшая крупным морским портом, набрали силу маклаковские, позже ставшие лесосибирскими лесокомбинаты, Канский и Красноярский ЛДК. Самые мощные в мире ледоколы обеспечивали проводку караванов советских и зарубежных лесовозов через Северный морской путь, и никто не спрашивал с лесопильщиков ледокольных сборов, студенты рвались поработать стивидорами на погрузке досок в трюмы — уж очень хорошо там платили. Объединение «Красноярсклесоэкспорт» стало самым привилегированным предприятием в крае, имеющим возможность за твердую валюту покупать оборудование за рубежом, а главное — приобретать там же товары широкого потребления: одежду, кое-какую импортную бытовую технику.
Естественно, лесоэкспортеры кое-чем делились с лесозаготовителями. Этим как раз и объясняются довольно приличные заработки в леспромхозах. В магазинах ОРСов в таежных поселках можно было купить японские нейлоновые куртки, финские дубленки и прочий ширпотреб, за которым, рискуя попасть в тюрьму, охотились фарцовщики в больших городах Союза. В начале 1970-х, когда заработал «АвтоВАЗ», передовые рабочие леспромхозов могли даже купить «жигуль» в экспортном исполнении.
Деревья не растут до небес
Сырьем для лесопиления служила отборная ангарская сосна, и все самые крупные леспромхозы Ангаро-Енисейского региона работали на лесоэкспортные комбинаты. Таким образом вывозилась за рубеж в компактном виде исключительно качественная стволовая древесина. От того факта, что при выпиловке экспортных пиломатериалов в отходы уходило более половины объема бревна, просто отмахивались. Тем временем лесозаготовителям, чтобы обеспечить постоянно растущий аппетит потребителей сырья, надо было все дальше уходить в лес, строить дороги в никуда, с каждым годом цена древесного «кубика» росла. Как вспоминает последний руководитель Красноярсклеспрома Игорь Кириллов, причиной выхода объединения из министерства в 1990 году стали неподъемные требования Госплана и Минлеспрома СССР любой ценой прирастить объемы заготовки древесины на 3 миллиона кубометров.
Страна, к тому времени уже «подсевшая» на нефтегазовую иглу после открытия западносибирских месторождений, снова стала задыхаться из-за повального дефицита, когда произошло резкое падение мировых цен на углеводороды. Как утопающий за соломинку, руководители страны опять решили обратиться к лесным ресурсам, чтобы спасти разваливающуюся экономику и вместе с ней раскачавшуюся и затрещавшую по швам страну. Однако не успели.
Сейчас, когда наблюдается кризис перепроизводства, трудно понять, почему в самом лесном регионе страны, обеспечивающем десятую часть заготовок древесного сырья, невозможно было купить досок для постройки скромного домика на садовом участке. О каком перепроизводстве мебели можно было говорить, когда за стенкой или сервантом, на которые без слез невозможно было смотреть, записывались в очередь, годами ждали вожделенной открытки из мебельного магазина? Строительство клятвенно обещанной мебельной фабрики на правобережье Красноярска заморозили на уровне каркаса корпуса.
Да что там мебель или доски для населения, когда железнодорожникам постоянно не хватало шпал, ЦБК — балансового сырья, шахтам — рудстойки. Как писал классик, чего не хватишься, всего нет.
А был ли комплекс?
Если внимательно присмотреться, то в крае действовали сотни предприятий разных министерств и ведомств, постоянно сливавшихся, разъединявшихся, упразднявшихся. К примеру, в одном Минлеспроме перебывали одновременно и порознь бумажники, лесопильщики, лесорубы и биохимики.
Заводы химических волокон в Красноярске и Зеленогорске, перерабатывающие целлюлозу, в основном работали на «оборонку», и когда рухнул госзаказ, соответственно «Сибволокно» и «Сивинит» тут же обанкротились. Та же целлюлоза и древесный уголь, который себе в убыток выжигали в леспромхозах, поставлялись на химкомбинат «Енисей», где тоже не детскими игрушками занимались.
Гидролизные заводы кочевали из-под крыла Минлеспрома в Министерство микробиологической промышленности. Технический спирт, который гнали из опилок, тоже шел на соседние предприятия оборонной промышленности и резинового производства. Когда эти заводы встали, оказалось, что столько «технаря» народу просто не выпить, и Красноярский и Канский биохимзаводы потихоньку приказали долго жить.
Разрушение плановой экономики, не боясь обвинения в цинизме, можно считать очистительным огнем для лесной отрасли края. Как-то сразу сдувшиеся объемы заготовки древесины остановили изнуряющую гонку за кубатурой, ставшей для лесной отрасли чем-то вроде роста вооружений, обескровившего СССР. Тот самый миллиард кубов, вывезенный за три четверти века из нашего края, оставил после себя 5 миллионов гектаров, или 50 тысяч квадратных километров вырубленной территории.
А что получено взамен? Вопрос риторический, поскольку ответ очевиден. Хотя благодаря всесилию природы опустошенные территории рано или поздно вновь покроются лесом. Бывая иногда на местах прежних сражений за «зеленое золото» где-нибудь в Богучанском районе, видел, как поднимается там вполне приличный сосновый подлесок. И река Мана, чуть было не погребенная под бревнами в пору молевого сплава древесины, вновь набрала свою чистоту и силу. И кедрач в массовом порядке давно уже не вырубается.
В то же время не надо забывать, что в последние десятилетия советской власти в крае практически не строились предприятия по глубокой переработке древесины. Кого теперь в этом винить? Единственный ЦБК дошел до предынфарктного состояния из-за предельно изношенного оборудования, и что с ним делать, никто не знает. Те же миллионы тонн лигнина, отходов гидролизного производства, что горят под Канском или просто отравляют воздух на восточной окраине краевого центра, копились десятилетиями как раз в ту славную пору, когда ныне популярное слово «экология» без словаря объяснить мало кто мог.
Лесная политика: ставка на инвестиции
Когда осенью 2002 года в край пришел нынешний губернатор, то одним из первых шагов его стало нащупывание путей вывода лесной отрасли из многолетнего застоя. Как известно, 1990-е годы стали периодом расчленения большинства крупных лесозаготовительных и деревообрабатывающих предприятий. Основные причины развала ясны — постоянно меняющиеся правила лесопользования, тарифная политика государства и банальное незнание законов рыночной экономики. Неизвестно, что стало бы с выжившими предприятиями, если бы руку помощи им не протянули китайцы.
В «чужой монастырь» осторожные братья из Поднебесной со своим уставом никогда бы не сунулись. Поэтому действовали с учетом местных реалий, напрямую или через посредников, безналом или наличными стали покупать лес, давать за него приемлемую цену и, главное, платить за приобретенный товар, что не всегда делали отечественные партнеры. Винить китайцев за покупку того, что продается, по меньшей мере, нечестно. Спасибо, поддержали и нас, и сами не остались внакладе, однако для развития экономики в регионе надо было искать и другие варианты.
У нас любят сравнивать отечественную лесную политику с финской, считая ее идеальной моделью неистощительного и чрезвычайно выгодного использования лесных ресурсов. Как известно, Финляндия шагнула в век индустриального развития буквально на деревянных ногах. Но далеко не так резво, как считают многие, путь затянулся на многие десятилетия. Не комплексуя по поводу распродажи сырья, горячие финские парни долгое время продавали кругляк в Англию. В самом деле, зачем мучить и истязать себя сомнениями? Что можем, то и продаем. Если бизнесу выгоднее вместо пиломатериалов продавать круглый лес, никого не переубедишь в обратном. Другое дело, куда вкладывать барыш от такой торговли.
Финны, накопив своих марок и чужих фунтов, стали вкладывать, и то далеко не сразу, сперва в лесопиление, потом в целлюлозную промышленность, позже научились выпускать лучшую в мире бумагу. Смогли производить прекрасную лесозаготовительную и лесообрабатывающую технику, и в итоге бывшая провинция Российской империи вошла в число высокоразвитых стран, базовой отраслью экономики которой по-прежнему остается переработка древесных ресурсов.
Найти оптимальный путь развития ЛПК в феврале 2004 года поручили только что назначенному заместителем губернатора Андрею Гнездилову. Он привлек к разработке программы ученых и специалистов, и уже к лету родилась «Концепция и основные направления развития лесного комплекса Красноярского края на период 2004-2015 годы». Ее обсудили в конце июня 2004 года на III съезде лесопромышленников Красноярского края, и вскоре, после утверждения губернатором, приняли как руководство к действию.
Что скрывать, читая этот документ, было больше сомнения, чем оптимизма. Что такое реализовать две плановых пятилетки, когда в советское время и одной-то по-настоящему не выполнили и это при жестком партийном контроле и всемогуществе Госплана?
Однако прошло не так уж много времени, и стало ясно: лесная политика в виде стратегии развития ЛПК, оказывается, есть, и она работает. Суть ее в том, чтобы через крупные инвестиционные проекты привлечь в край инвесторов, найти возможность задействовать средства из краевой казны, федерального бюджета и, конечно же, бизнеса. Главным стимулом для частных инвесторов должен был стать доступ к сырьевым ресурсам. Как раз к тому времени поспел новый лесной кодекс в редакции 2007 года, передавший основные полномочия по ведению лесного хозяйства субъектам Федерации.
Таким образом, у руководителей края оказалось больше степеней свободы, и они получили рычаги воздействия на лесопользователя. Право на аренду лесных участков в первую очередь получали те, кто гарантировал максимальную переработку древесинного сырья на месте, обещал создавать новые рабочие места, платить реальную зарплату и налоги и еще ряд условий из разряда социальной ответственности бизнеса.
Процесс пошел!
Конечно, предложенная концепция не червонец, чтобы всем нравиться. Многие считают несправедливым отдавать предпочтение крупным арендаторам, оттесняя от сырьевых ресурсов малые предприятия. Тем не менее предложенные стимулы для бизнеса заработали, и уже с конца 2006 года пошли сообщения об открытии новых предприятий по переработке древесины. В Красноярске, Лесосибирске, Кодинске и Березовке — лесопильные и деревообрабатывающие цеха, в Канске — плитное производство. Появились неслыханные ранее виды продукции — плиты МДФ (Новоенисейский ЛХК) и топливные гранулы-пеллеты (ДОК «Енисей»), которые восточнее Урала еще никто не производит.
Отведена площадка для будущего целлюлозного комбината под Богучанами. Что это будет за комбинат, какие технологии производства предусмотрены, что будет с отходами — все эти вопросы обсуждаются и в печати, и Независимой общественной экологической палатой Красноярского края, в которую включены ученые-экологи и представители общественных экологических организаций и движений. Но есть уверенность: выпускать будут то, что выгодно, и экологическую обстановку вокруг Богучанского ЛПК получим ровно такую, какую допустит общественность.
Развернуты мощности по деревянному домостроению на любой вкус заказчика — из клееного бруса, оцилиндрованных бревен или деревянных каркасов по германской технологии.
Если бы наши чиновники и законодатели по-настоящему, а не на словах заботились о благе народа и государства, жилищная проблема в крае решилась бы за пару-другую лет, и исключительно силами лесной отрасли. Индивидуальный дом, доступный по цене, практически любая фирма готова изготовить и поставить на прочный фундамент под ключ за месяц-полтора. А вот земельного участка для застройки у нас в крае надо добиваться годами, и не факт, что выбьешь.
Восстановлено лесное машиностроение в крае. Ряд последовательных шагов краевых властей по стимулированию производства вывел ОАО «Краслесмаш» в число лидеров производства (предприятие, как известно, выпускает четверть отечественной лесозаготовительной техники страны).
А то, что в условиях кризиса краевые власти рискнули оказать финансовую поддержку предприятиям лесного комплекса, говорит об их уверенности в возврате вложенных денег. Поддержку получил самый прибыльный сектор лесной экономики — экспорт обработанной древесины. Деньги не просто вбуханы в финансовую пропасть, а сработали как подушка безопасности. Удалось избежать массовых сокращений рабочего персонала, которые могли бы достичь десятка тысяч человек.
Лесозаготовительный конвейер не стоял ни дня. Заготовка древесины в самых лесных районах (Кежемском, Мотыгинском и Богучанском) шла, как обычно. Наконец, последние сводки статистики показали, что удалось удержать объемы производства лесопродукции на уровне прошлого года и кое в чем их превзойти. Продолжается работа по шести крупным инвестиционным проектам по строительству крупных лесообрабатывающих производств на общую сумму свыше 100 миллиардов рублей.
Естественно, кризис внесет свои коррективы в эти планы, но, как сказал мне на днях генеральный директор Енисейского фанерного комбината Михаил Малькевич, дату пуска предприятия (декабрь текущего года) никто не отменял. Можно еще рассказать о программах строительства лесовозных дорог, стимулировании энергетического использования древесных отходов, кадровой политике, рожденных в недрах правительства Красноярского края.
Но лучше сослаться на слова генерального директора ООО «Красноярские лесоматериалы», доктора технических наук, профессора Андрея Карпова:
— Откровенно скажу: из других лесных регионов на нас смотрят просто с завистью. Там, где власть не протянула руку помощи бизнесу, ситуация оказалась гораздо хуже, чем у нас.
Действительно, лесной комплекс края получил больше всех поддержки в качестве антикризисных мер. На мой взгляд, потому, что на него возлагаются весьма большие надежды, и есть основания полагать, что они оправдаются.
Геннадий МИРОНОВ.