Судебно-лингвистическая
экспертиза – специфическая область прикладной лингвистики. О её особенностях мы
поговорили с практикующим экспертом – Валерием Анатольевичем Ефремовым,
доктором филологических наук, профессором кафедры русского языка РГПУ им. А.И.
Герцена (Санкт-Петербург). Темами беседы стали не только трудности межъязыковой
коммуникации, но и неприглядные реалии профессии – от проблем трудовой организации
до угроз жизни.
О ПРОФЕССИИ
Илья Фёдоров: Расскажите, откуда берет начало
такая ветвь прикладной лингвистики, как судебная лингвистическая экспертиза, и
что она собой представляет?
Валерий Ефремов: В российской филологии это
очень молодое направление: первые работы возникают в начале 2000-х. Ее
возникновение обусловлено рядом причин. С одной стороны, потребность в
юридических инновациях, связанных с так называемыми вербальными преступлениями.
С другой стороны, это развитие самой лингвистической науки. Вспомним
антропоцентрический поворот в языкознании, когда филология повернулась к
человеку, и мы вдруг узнали, что язык это не просто система, как нам говорили
большую часть XX века, но это еще и система для человека, человеком
используемая и человека отражающая.
На Западе специалистов по юридической
лингвистике как таковых нет. Летом 2018 года я работал в Германии и отметил,
что там тоже пишут работы на стыке лингвистики и юриспруденции, но это не
специалисты-лингвисты, а скорее юристы, которые забираются на чужую территорию.
Более того, германская юриспруденция очень хорошо обеспечена: у них буквально
каждый термин раскрыт и подробнейшим образом расписан, поэтому любые движения в
рамках юридического дела легко предсказать. В России не так: у нас существуют
огромные лакуны в толковании тех или иных терминов (например, «неприличная
форма оскорбления») – это, кстати, одна из задач юридической лингвистики.
Другая – это собственно интерпретация языкового материала разных типов и
жанров: от статьи в газете до рекламного текста. И, с третьей стороны, это
потребность людей правильно понимать тексты, с которыми они сталкиваются,
начиная от ипотечных или страховых документов. Известно, что дьявол кроется в
деталях.
И.Ф. Лингвист-эксперт – это, прежде всего,
лингвист или юрист? Или профессионалу в этой области необходимо обладать
компетенциями в обеих сферах?
В.Е. Я убеждён, что если мы говорим об
экспертных знаниях, то это в первую очередь лингвист. Ведь когда речь идет об
искусствоведческих экспертизах, понятно, что юрист не может быть
искусствоведом. А в делах о наркотиках главное, чтобы эксперт был химиком.
Здесь то же самое. Хотя в ряде юридических вузов готовят лингвистов-экспертов.
Однако там, насколько я понимаю, основной упор делается на автороведческие или
фоноскопические экспертизы (последние связаны с идентификацией человека по
голосу или с выявлением диалектных особенностей
речи).
В любом случае лингвист-эксперт должен быть
лингвистом. А вот юристом он точно может и не быть, потому что юридическое
сопровождение обеспечивают суд, следственный комитет, прокуратура, адвокаты,
консультанты, и они, конечно, более компетентны, чем лингвист. Эксперту же
достаточно иметь представления самые простые, входящие в блок юридической
грамотности среднестатистического гражданина.То, что должен знать любой
образованный человек.
http://rusexpert.ru/news/lgki-bdi-yuiligvitiki-itvyu-pfm-gp-im-i-gc-vlim-fmvym-.html