Владимир
Александрович Кринин - фигура в красноярской, да, пожалуй, и в российской
геологии неординарная. Достаточно сказать, что этот человек является одним из
первооткрывателей известного сегодня во всём мире Ванкорского месторождения. Бригада бурового мастера Александра Кринина ещё в 1972 году вскрыла газовый горизонт на скважине «Сузунская - 1». По стопам отца идёт его сын Владимир, на долгие годы связавший свою судьбу с Ванкором. Об истории месторождения, о династических традициях, о стремлении открывать новое мы беседуем с заведующим кафедрой геологии нефти и газа Института нефти и газа СФУ Владимиром Крининым.
- Ваш отец пробурил в 1972 году скважину, открывшую Сузунское месторождение, но потом её почему-то законсервировали на много лет.
- На Сузунскую структуру нижне-нисейская нефтегазоразведочная экспедиция вышла в начале семидесятых годов. Было пробурено три поисковых скважины. Однако газ в крае уже был: к тому времени состоялись открытия таких месторождений как Мессояхское, Южно, и Северо-Соленинские, практически решена была задача обеспечения Норильского промышленного узла энергетическим сырьём. И потому решили, что важнее искать нефть. Работы на Сузунской площади были прекращены на длительное время.
А в 1984 году, при расконсервации скважины №3, в ней случайно была обнаружена нефть. В соответствии с проектом разведки, началось разбуривание Сузунского месторождения. Там оказались продуктивными и нижние пласты, которые ещё ждут своей оценки. В районе Пур-Тазовской нефтегазоносной области на территории края это оказалось первое нефтяное месторождение. Вот так, в некоторой степени, случайность дала толчок дальнейшим поискам, в ходе которых открыли Ванкорское, Лодочное, Тагульское месторождения.
- Откуда у мальчишки, родившегося в минусинской деревне, такая тяга к геологии?
- У меня перед глазами был образ жизни отца, повлиявший на последующее решение в выборе жизненного пути. Когда нужно было определять, куда пойти учиться, отец порекомендовал идти в геологию, хотя я хотел стать буровиком. Я очень благодарен ему за то короткое напутствие, определившее мою дальнейшую жизнь.
Интересна, кстати говоря, сама по себе история геологоразведочных работ в Минусинской межгорной котловине. Месторождение Быстрянское, на котором расположена моя родная деревня, очень небольшое по запасам, и единственное, на котором получен промышленный приток газа. Помню, как отец уезжал на работу с пищевой котомочкой на вахту, пищеблоков тогда не было на буровых. А когда уже работал на Севере, то вахтовый метод там случался более продолжительным, потому что не было дорог, всё зависело от того, когда прилетит вертолёт или приедут вездеходы. Отца мы не видели месяцами. Уже с юных лет я пристрастился ездить к нему в поле - за сотни километров от Дудинки, где мы жили, и проводил каникулы на таймырских просторах, побывал на большинстве геологоразведочных площадей. А потом самому пришлось быть организатором геологоразведочных работ в должности главного геолога объединения «Енисейнефтегазгеология».
- Чего больше в профессии геолога - романтики или тяжёлого труда?
- Это тесно сочетается. Считаю даже, если человек не обладает определённой склонностью к романтике, то ему нелегко преодолеть препятствия, с которыми сопряжена профессия геологоразведчика. В любом случае, прямо или косвенно, нужно хорошо понимать окружающую тебя природу, огромные пространства, рассчитывать на себя и товарищей, верить в дело, которым занимаешься. Эти качества необходимы для жизни и работе на Севере.
- Вас считают одним из первооткрывателей Ванкора...
- Ещё с тридцатых годов шло изучение геологического строения северных территорий Таймыра, низовий Енисея. Позже, в шестидесятых годах прошлого века, были открыты первые газоконденсатные месторождения, мелкие по запасам, но оказавшие существенное влияние на интенсификацию ГРР в крае. В 1979 году, с выходом постановления Правительства СССР по усилению ГРР на нефть и газ в Восточной Сибири, на Таймыре, в Туруханском районе, в Эвенкии развернулись интенсивные геологоразведочные работы . В 1988 году ПГО «Енисейнефтегазгеология» начало поисковое бурение на Ванкорской структуре, в результате чего, как оказалось позднее, было открыто уникальное по запасам месторождение. Я непосредственно причастен к этому событию, как и многие мои коллеги, работающие в ПГО и экспедиции. Будучи в должности главного геолога объединения, управлял геологоразведочным процессом, вместе с коллегами готовил предложения по приоритетным направлениям, ездил в министерство геологии СССР на защиту планов работ.
- Ванкор был открыт в 1988 году, но, насколько мне известно, с распадом СССР в геологии, как и везде, начался период безденежья?
- В 1992 году, когда меня пригласили в Красноярский геологический комитет, работы на Ванкоре прекратились, как и на всей территории края. Пауза продолжалась до 2004 года. В этот период в стране начала организовываться новая система недропользования, так называемое лицензирование недр. Помню, как в 1993 году ко мне в кабинет зашли два англичанина - Феликс Пол и Роберт Кеннеди. Спрашивают: «Где можно получить лицензию?» Тогда я впервые столкнулся с появившимся у иностранцев интересом к Ванкору. Надо отдать им должное, при полном отсутствии законодательства, они в течение года добились, чтобы им выписали первую лицензию, организовали Англо-Сибирскую нефтяную компанию (ASOC), явившуюся учредителем «Енисейнефти», которая некоторое время была держателем этой лицензии. Российскую сторону представляли ГП «Енисейнефтегазгеология», «Енисейгеофизика» и фонд имущества Туруханского района. Естественно, серьёзных работ проведено не было, но интерес к Ванкорскому месторождению всё-таки поддерживался.
Третьим этапом в развитии Ванкора стало внимание, которое обратила на него компания «Роснефть» во главе с её президентом Сергеем Богданчиковым. Хорошо помню, когда при посещении «Енисейнефти» в первый раз он задал мне один-единственный вопрос: «Можно ли увеличить запасы Ванкорского месторождения?» Я ответил утвердительно. По истечении нескольких лет, когда месторождение уже ввели в эксплуатацию, на одном из совещаний он подошел ко мне и сказал: «Я вам тогда поверил. Всё получилось». И поблагодарил.
- Каковы перспективы Ванкора?
- Когда меня пригласили на работу в «Енисейнефть» заместителем генерального директора по геологии и геофизике, мне вновь пришлось заниматься Ванкорским месторождением, создавать геологическую службу, инициировать предложения по дальнейшей его разведке. Это привело к существенному наращиванию запасов месторождения: если на первом этапе запасы нефти оценивались в 125 миллионов тонн, то с 2004 года по 2013-й мы увеличили их в четыре раза. Считаю, перспективы его состоялись - и вовремя, поскольку после девяностых годов, связанных с падением добычи в стране, в двухтысячные Ванкор стабилизировал её за счёт существенных приростов добычи.
- Почему из управленцев вы перешли в преподаватели?
- С Ванкором моя судьба была связана не один десяток лет. Но пришло время, когда нужно было подумать о завершении своей деятельности. По натуре я геолог-поисковик, и разработка месторождения меня привлекает меньше, чем поиски и разведка, а эта функция на месторождении была выполнена. Далее это дело других людей, а меня всегда волновал вопрос движения вперёд, на новые объекты. За эти годы я с коллегами открыл не только Ванкорское месторождение, но и Байкаловское на Таймыре, Ичемминское рядом с Лодочным, изучил новые площади, где получены проявления нефти. Одновременно занимался преподавательской деятельностью, хотя это совмещение давалось тяжело из-за постоянной нехватки времени и сил. В итоге решил доработать в ЗАО "Ванкорнефть" до 31 декабря 2013 года, чтобы с нового года уйти на научно-преподавательскую работу. Думаю, молодёжь и дальше будет продолжать достойно нести поднятое нами знамя.
- Кстати, о молодёжи? Не кажется ли вам, что нынешний статус заведующего кафедрой Института нефти и газа СФУ - очередной своеобразный этап поиска, но теперь уже среди молодых кадров? Ведь через ваши руки проходят неизведанные пласты геологических талантов.
- Совершенно верно. Это абсолютно новый пласт, не менее важный, чем всё, что было раньше. Какими бы объёмами и масштабами мы не оперировали, каких бы сфер ни касались, на первом месте - люди. Кафедра наша молодая, строилась с нуля, мне здесь пришлось находиться с самого начала, ощущая радости и сложности создания новой структуры. Делали это мы с коллегами, которых на первом этапе было всего - ничего... Сегодня провели пять выпусков - более сотни человек, многие из которых работают в геологии и в Красноярском крае, и в других регионах страны. Есть наши специалисты в крупных российских компаниях. Можно почувствовать гордость за то, что труд нашей кафедры небесполезен.
- Это правда, что значительные площади вашего института заняты под исследовательские работы?
- Есть оборудование, которое находится в петрофизической лаборатории. Она работает ещё не в полную мощность, но в периметре кафедры год назад удалось создать лабораторию «Моделирование нефтегазоносных систем». Наша профессиональная команда находится в творческом контакте с некоторыми недропользователями и предприятиями в крае и за его пределами, они пользуются нашими услугами. Помимо преподавательской деятельности, занимаемся ещё и научно-исследовательской работой по заявкам, договорам, что даёт нам дополнительные стимулы и возможности для развития и обучения студентов, приобщения их к практической работе.
- Есть мнение, что время лёгкой нефти прошло. Вы согласны?
- Да, это верно и доказывается просто. Начнём с того, что уровень добычи в стране существенно не растёт. Он стабилизировался на объёмах 500 - 520 миллионов тонн в год. Если бы у нас был серьёзный потенциал на континенте, то мы бы ощущали рост. Второй фактор - отсутствие открытий крупных месторождений. Наша основная добывающая территория - Западно-Сибирская нефтегазоносная провинция, однако на крупных её месторождениях мы видим не рост добычи, а тенденцию к снижению. Это не удивительно, ведь месторождения эксплуатируются в течение многих десятилетий. И после максимума добычи пошло закономерное снижение.
Единственный выход существенного роста добычи - освоение шельфов. Наиболее глобальным проектом является, конечно, Арктика, бассейны морей Баренцева, Карского, Лаптева и других. Уже осваиваются тихоокеанские окраины, например, Сахалинский шельф в Охотском море, шельф внутренних морей, например, Каспия. И наконец, Чёрное море, шельф которого тоже не освоен, но, по результатам геологоразведочных работ, имеет высокий потенциал. Кроме того, условия разработки там менее сложные с точки зрения логистической, инфраструктурной, климатической, нежели в Арктике. Так что будущее, конечно, за шельфами.
Сергей ПАВЛЕНКО.
Фото Альфира ФАХРАЗИЕВА.
Досье БизнесСайта:
Владимир Александрович КРИНИН. Заслуженный геолог России, Почетный разведчик недр, кандидат геолого-минералогических наук. Родился 9 апреля 1953 года в деревне Быстрая Минусинского района Красноярского края. В 1975 году окончил Томский политехнический институт по специальности «Геология и разведка нефтяных и газовых месторождений». Работал начальником отряда, старшим геологом, главным геологом экспедиции. С 1987 по 1992 год трудился главным геологом ПГО «Енисейнефтегазгеология». В 1992 году назначен заместителем по нефти и газу председателя Красноярского геологического комитета. В 2002 году работал в администрации Красноярского края заместителем губернатора по природным ресурсам. С 2003 года по 2013 год работал сначала в ЗАО «Енисейнефть», затем в ЗАО «Ванкорнефть» заместителем генерального директора по геологии и геофизике. В 2004 году открыл Северо-Ванкорское месторождение и в течение двух лет доказал его единство с Ванкорским. С 2014 года - заведующий кафедрой геологии нефти и газа Института нефти и газа СФУ. Награждён медалью «За трудовую доблесть», орденом «Дружбы», знаком «Почётный разведчик недр».