В основных положениях обновленного проекта Энергостратегии РФ до 2035 г.
говорится, что для развития внутреннего энергетического рынка необходимо
завершить отделение в Газпроме естественно-монопольных видов деятельности от
конкурентных. По сути, речь идет о разделении концерна на добывающую и
транспортную компании.
Эта идея впервые появилась в правительстве РФ в конце 90-х годов. Но
возможность ее реализации возникает благодаря трудностям, с которыми концерн
столкнулся на европейском рынке из-за норм Третьего энергопакета, а также из-за
игнорирования «сланцевой революции» в США.
В апреле 2013 г. идею разделения Газпрома активно продвигали глава Роснефти
Игорь Сечин и член совета директоров НОВАТЭКа Геннадий Тимченко, критиковавшие
концерн за непрозрачное тарифообразование в области прокачки топлива. А в конце
октября 2013 г. на заседании
правительства под председательством Дмитрия Медведева был одобрен законопроект,
отменяющий монополию Газпрома на экспорт сжиженного природного газа.
Возможно, хоть что-то полезное произойдет, хотя для развития внутреннего энергетического
рынка этого ничтожно мало. Федеральная
антимонопольная служба России давно ратует за расширение доступа независимых
производителей к газотранспортной системе монополиста. «Знаете, как в
Западной Сибири горят факелы? Мы летим с вами на самолете и видим эти факелы.
Почему этот газ нельзя сдать в газпромовскую трубу, которая находится всего за
10 км? Потому что Газпром не хочет», комментирует ситуацию глава ФАС Игорь
Артемьев в интервью телеканалу «Россия 24». Он объясняет это тем, что
консорциум хочет покупать газ у нефтяных компаний, не имеющих возможности
транспортировки, в 20 раз дешевле, чем продает сам. «Вся труба
создавалась, вообще говоря, не Газпромом, а поколением инженеров российских,
как и весь Газпром всем народом российским и советским, возмущается глава
ведомства. Получается, что сегодня ОАО командует этой трубой, а те же
нефтяники не могут туда подать свой газ, получить за это реальные рыночные
деньги».
Да, с рыночностью, как и экономическим ростом в целом, у нас ничего не
получается уже больше 20 лет. По мнению бывшего председателя Правительства РФ и
президента Торгово-промышленной палаты Евгения Примакова, важным ограничителем
роста экономики являются не «монетарные факторы», а «олигархический монополизм»
и, соответственно, рост тарифов.
«Формирование олигопольной структуры нефтегазового сектора привело к тому,
от чего мы, собственно, начали движение двадцать с лишним лет назад, к негибкой и
невосприимчивой к инновационным процессам организационной структуре, говорит председатель
Совета Союза нефтегазопромышленников России (СНГП) Юрий Шафраник, Каждая
крупная компания становится территориально-производственным конгломератом,
всецело определяет состояние экономики и социальной сферы определенной территории
и, что еще хуже, диктует ситуацию на рынке сервисных и специализированных услуг,
тем самым существенно влияя на научно-технический уровень в отрасли».
Монополизм в минерально-сырьевом комплексе создает серьезные преграды для
повышения эффективности производства, снижения издержек, внедрения новых
технологий и организационных решений. «Какие стимулы для инноваций могут быть у
крупной компании-монополиста, если у нее нет реальных конкурентов в борьбе за
источники сырья, если она может диктовать цены на рынке? Ответ может быть одним
– никаких!», убежден глава СНГП.
«Даже
конкуренция на мировых рынках не может побудить наши крупные компании к
инновационному развитию и сокращению издержек, констатирует Юрий Шафраник.
А зачем беспокоиться, если в условиях более-менее благоприятной конъюнктуры
компании получают вполне приемлемую прибыль. Словом, монополизм явно и
однозначно ведет к неэффективному использованию имеющегося сырьевого
потенциала, на котором до сих пор держится вся экономика страны».
