«Я был богат на слова и беден счастьем! Если бы стократно не помог сам себе и не поправил бы счастье риском и фортуной, то принял бы горестный удел ...»
- день начался удачно. Затянувшийся на неделю тоскливый ливень наконец-то иссяк, на промытом до прозрачной голубизны небе рассиялось солнышко, и, если не обращать внимание на тяжелые от впитавшейся воды темно-зелёные дубравы и долины да на слишком резкий и легкий воздух, отличный от напоенного душными ароматами юга италийского, могло показаться, что находишься дома. В той благословленной богами стране, куда ведут все дороги. И писалось вдохновенно, строчки ложились на лист легко и правильно, сразу так, как надо, ничего не нужно было зачеркивать или переписывать.
«Итак, нет в мире женщины, которая устояла бы перед постоянным проявлением знаков внимания...»
Стук в дверь. Символический, потому как она сразу же бецеремонно распахивается. Грубый голос в спину, словно толчок задиры:
- Вам письмо!
- Видерхольт, я вам указывал, что нужно дождаться моего разрешения, прежде чем войти?
Воротит морду в сторону. Быдло. Мелкие людишки, считающие меня таким же, как они, ничтожеством. Крысы, нашедшие себе кормушку и обкрадывающие своего господина. Не понимающие, почему он платит выжившиму из ума гонористому старику такие деньги ни за что. Идиоты. Если этот замок будут помнить, то только потому, что здесь жил я. Все остальные его владельцы и обитатели - пыль для вечности.
- Когда я работаю, меня нельзя отвлекать!
Кривая ухмылка. Ну да, писательство, для них - не работа. Да и для меня тоже. Это смысл жизни. Её основа, самое главное на оставшиеся годы. То, к чему я готовился всю жизнь, храня письма врагов и друзей, фальшивые векселя и настоящие локоны, любовные записки и ... воспоминания.
- Они сказали, дождаться ответа, и сразу его привезти.
Протягивает письмо. Ну что там еще? Ага, графиня Сесилия. «Милый Джакомо...», - соскучилась, хочет увидеть, привезет свою кузину. «Девочке нет еще и тридцати», - ну да, совсем девочка. «Вышла замуж в семнадцать, год назад муж умер. Я много о вас рассказывала, она очень сильно хочет с вами познакомиться...». Когда и в чем я отказывал женщинам? Но если тут завязана Сесилия, простым и милым знакомством дело не обойдется. Ответ напишу на французском чтобы пройдоха-курьер не радовался: «Очень рад вашей весточке .. искренне обрадуюсь эпистолярному знакомству с кузиной ... очень много работаю, болен, и уже в таких годах, когда к некоторым радостям пыл угасает ... Когда я не сплю, я мечтаю, а когда устаю от мечтаний, я черню бумагу, читаю и отвергаю большую часть того, что набросало мое перо ... буду рад вашим письмам, сразу же отпишу ответ ...с любовью и признательностью...».
Вот так оно хорошо и правильно. Ночные игры - это для молодых. А мне лучше высыпаться, чтобы не терять отпущенные для творчества дни. И такие божественные, наполненные вдохновением рассветы, как этот. Видерхольт, словно делая одолжение, двумя пальцами принимает письмо. Порывается что-то сказать, нарывается на мой взгляд, осекается, исчезает за дверью. Вот и славно. До вечера хотя бы его я не увижу...
День пролетел мгновением. Если бы не отвлекаться на безобразный ужин, с разваренными до состояния клейстера макаронами, слишком жестким, практически без специй, мясом и привычным хамством обслуги, все прекрасно. За сегодня полсотни листов - по французски, чтобы наглая, имеющая привычку совать везде нос дворня ничего не поняла. Это будет лучшая книга в мире, которую переведут на все языки - об уходящей эпохе королей и авантюристов, история моей жизни. Но для этого она должна быть абсолютно искренней. Настолько, что иногда я порываюсь сжечь написанное...
Стук в дверь. Снова Видерхольт. Быстро обернулся. Но я так рад прошедшим днем, что даже на него не сержусь.
- Графиня просила вам передать..
Пакет. В нем прядь черных волос, пахнущих жасмином и знойным летом. «Милый друг! Я знаю, вы бы без ума от аромата женщин! Это локон моей кузины. Она вас уже боготворит, Насладитесь пока её запахом. Мы уже едем к вам! Две умелые и любящие женщины сумеют разогнать вашу хандру. И только посмейте разочаровать мою Эльзу! И меня тоже , мой сладкий развратник».
- А оне ничего. Обе, - находит наглость подмигнуть мне курьер. Быстро добавляет, - я обогнал их экипаж на час, не более, сейчас прибудут...
- Видерхольт, хотите заработать три гульдена?
Оживляется: - А то!
- Тогда сообщите дамам, что я в полдень уехал. В Дрезден. На месяц. Можете показать мой кабинет, если будут настаивать. Я пока отсижусь во флигеле. Вот вам гульден. Еще два получите, когда они уедут. Хорошо?
Берет монету и уходит. Пусть считает меня импотентом, мне все равно. Без любви это великое дело, близость - просто безобразие, масса ненужных, вызывающих одышку движений. А свое счастье я нашел, и жертвовать пропавшим днем, что неминуем за бессмысленной плотской ночью, не собираюсь. Нет большего наслаждения, чем читать, размышлять, и, более всего, писать обо всем на свете...