Полунин Сергей молод. Ему всего лишь по состоянию на февраль 2024-го, 34 года. Вместе с тем, в декабре 2023 года он попал в список доверенных лиц Владимира Путина на президентских выборах 2024 года.
АУЗАН Александр Александрович,
Президент Ассоциации независимых центров экономического анализа, член Комиссии при Президенте Российской Федерации по модернизации и технологическому развитию экономики России, руководитель Консультативной рабочей группы.
Уважаемые коллеги!
Я все-таки объясню, кто я, и почему я сейчас буду говорить о многих вещах гораздо откровеннее, чем это принято. В ноябре прошлого года президент своим указом назначил меня членом комиссии по модернизации. Меня попросили возглавить консультативную рабочую группу. Но я не государственный служащий. Я как был профессор Московского государственного университета, заведующий кафедрой, доктор наук, глава института национального проекта «Общественный договор», президент ассоциации независимых центров экономического анализа. Все эти обязанности с меня никто не снимал. Я живу не на государственные деньги. Я зарабатываю деньги сам. Модернизационные проекты идут не только в России. Я несколько лет работаю с правительством Казахстана, с Центральным банком Азербайджана. Для меня, как для экономиста, работа состоит в том, что я реализую свои взгляды и умения. И то, что меня пригласили заниматься темой модернизации в России, о которой я много писал, вполне закономерно. Я занимаюсь этим, но это не означает, что у меня изменились взгляды. Я по-прежнему считаю, что вот это делается правильно, а это - неправильно. Я не повязан дисциплиной государственного чиновника. Поэтому рассказываю вам свой взгляд. Быть может, он неправильный.
Один из моих давних партнеров, один из основателей Зеленого движения в России Стас Забелин, сказал: «Саша, на наших могилах будет написано «Они заблуждались искренне». Поэтому то, о чем я буду говорить, может быть ошибочно, но мне это так представляется, и я так это вижу.
Я попробую 5-7 минут потратить на предисловие, а потом рассказать вам про ту странную жизнь, которой живу уже полгода с того момента, как начал руководить консультативной группой комиссии, и о том, что мы делаем.
Если вы хотите узнать о процессе подробнее, то есть моя публичная лекция, которую опубликовала «Новая газета» - «Перспективы российской модернизации, или Почему поезд вышел из пункта А и никак не придет в пункт Б». Я изложу тезисно.
Первое. Зачем нужна российская модернизация. Вообще модернизация от хорошей жизни не начинается. Модернизация делается потому, что в стране что-то не так. Если мы начинаем говорить: «Зачем модернизация?», - мы должны понимать, что будет, если модернизации не будет. Я хочу сказать, что ничего катастрофического не произойдет.
Как будет выглядеть Россия без модернизации через пятнадцать лет? Собственники живут в Лондоне, потому что «из Темзы выдачи нет». Здесь живут менеджеры, охранники, таджики и пенсионеры. Таджики строят различные объекты под руководством менеджеров, а также обслуживают пятирядную трассу из Китая в Европу, предсказанную замечательным русским писателем Владимиром Сорокиным. По этой трассе движется непрерывным потоком чужая жизнь. Над ней летают большегрузные самолеты по тому же маршруту Европа-Китай. Сколько-нибудь талантливых детей немедленно переправляют в Финляндию. Потому что в Финляндии сейчас лучшие в Европе школы. А вообще работа у талантливых людей будет за границей. Потому что для талантливых и образованных людей работы в стране не будет. А будет возможность либо пойти работать охранником, либо выйти на пенсию может быть раньше, чем в других странах, и получать кусочек не столько газонефтяного, сколько медно-никелевого дохода страны. Который не имеет никакого отношения к развитию страны, а представляет собой трату богоданного и, в общем-то, жизнь за счет будущих поколений. Почему будущие поколения и начнут проживать все большее время за границей России. Такая вот скучная картинка. Картинка страны, совершенно недостойной своей истории и культуры. Это мотив, по которому надо модернизироваться. Потому что скучно и стыдно.
Второе. Вопрос о том, как модернизироваться. Я откомментирую только одну вещь. Понимает ли президент Медведев и люди, которые его окружают, то, о чем говорили представители политических партий? Про элиты, про инфраструктуру, про дороги, про энергетику, про средний класс и т. д. Мне кажется, да. Что же тогда у нас происходит? Президент Медведев пришел в 2008 году с формулой «четырех И»: институты, инфраструктура, инвестиции, инновации. На мой взгляд, это абсолютно точная формула российской модернизации. Потому что когда говорят, что бесполезно заниматься одними технологиями – это правильно.
Посмотрим, что последовательно происходило с каждым из четырех «И».
Институты. Это система правил, формальных и неформальных, которые поддерживаются либо специально обученными людьми с помощью насилия, либо тем, что «так принято». Менять институты всегда тяжело, потому что всегда есть группы, которые получают доход от прежних институтов. И это влиятельные группы. Это всегда крайне тяжелый политический процесс. Пытался ли президент Медведев менять институты? Да. Когда он объявил программу судебной реформы и антикоррупционную программу, за которую он лично очень переживает, это были программы институциональных преобразований. Получились они? Сложный вопрос. Во-первых, у президента была маленькая политическая сила. А нужно иметь политическую силу для того, чтобы либо договариваться с группами интересов, либо отодвигать их от источников дохода. Кое-что получилось. Например, почему президент так увлекается разного рода электронизацией? Потому что когда это переводится в электронную форму, коррупция на время отступает. Потом она конечно адаптируется. Но нужно время, чтобы перенести взятки на схему, когда все это будет идти через программистов, криптографов. И это не так просто. Но это выигрыш, потому что там, где удается электронной схемой вытеснить прежнюю бумажную, наступает некоторый институциональный выигрыш. Отсюда такое увлечение тем, что в наших условиях сработало. Но вообще очень трудно без настоящей политической силы.
Инфраструктура. Понятно, что в кризис нужно было вкладываться в дороги, в оптоволокно, в энергетику и так далее. Почему не вложились? Потому что если не меняли институты, то разворуют. А чтобы разворовали меньше, нужно менять институты. Одно следует за другим.
С инвестициями все просто, потому что кризис выбил инвестиции из России, а когда инвестиции стали возвращаться в разные страны, выяснилось, что в России очень плохой инвестиционный климат. Поэтому в Россию они не возвращаются.
Остаются инновации. Пришлось заняться инновациями без институтов, без инфраструктуры и без инвестиций. И это выглядело как Сколково. Ну, надо же в течение президентского срока сделать что-то, что можно показать. А дальше произошел выход на новый уровень спирали, потому что когда стали двигать знаменитые 38 сколковских проектов, выяснилось, что каждый проект тыкается в отсутствие инфраструктуры, институтов, инвестиций. И вот на этом втором витке спирали мы сейчас и находимся. На мой взгляд, формула «четырех И» сейчас возобновляется. Это довольно очевидно, когда президент просто объявил десять пунктов по инвестиционному климату. Когда на каждом заседании комиссии по любому проекту немедленно делаются институциональные системные выводы, и делаются попытки менять что-то в этих вещах.
Я расскажу по тем пунктам, в которые был погружен в последние шесть месяцев. Хватит ли теперь политических сил? Не знаю. Но когда говорят о деятельности президента Медведева или о том, что он говорит, и не делает, я моим коллегам говорю: «Смотрите, вот в информационном блоке написано, что Медведев снял еще 18 генералов и внес два законопроекта. А вы продолжаете разговоры о том, что он ничего не делает. А что он должен делать-то кроме внесения законов и замены кадров? Он снял 2/3 губернаторов и, по моим грубым прикидкам, больше 300 генералов силовых ведомств. Такого при прежнем президенте не было». Может быть, он неправильно делает, может быть, не тех генералов ставит, но говорить, что он не действует, нельзя. Действует: предлагает законы, меняет кадры, судей, губернаторов, генералов. Он Лужкова снял. Я вообще думал, что такого никогда не произойдет. Не знаю, увеличивает ли это его политическую силу или нет. Скорее да, чем нет.
На следующем витке, когда опять забрезжили «четыре И», и речь уже идет не только о технологиях, что происходит? Я расскажу, как это выглядит с позиций нашей консультативной группы. Группа – это сорок один человек: депутаты, академики, представители деловых сообществ, некоммерческих организаций и так далее.
В начале каждого месяца я узнаю, на какую тему я буду делать доклад президенту в конце месяца. И за три недели мы должны войти в тему и составить свой взгляд. При том, что правительство делает свой вариант, с помощью всех своих ведомств. Поэтому иногда я с искренним ужасом жду, что появится тема, названия которой я не понимаю и не понимаю, как организовать работу. Но жизнь идет, и реагирование должно быть на технические проекты, потому что в любых технических проектах есть та составляющая, в которой так или иначе понимаем мы все. Сейчас я пройду те шесть месяцев, в которые работала консультативная группа, и закончу вчерашним заседанием.
Январь. Заседание происходит в Арзамасе и посвящено госкомпаниям и компаниям с государственным участием, а также финансированию научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. В чем реальная подоплека? Двадцать две крупнейшие государственные компании России и компании с государственным участием: Росатом, Роснефть, Газпром и так далее. Президент попросил представить в мае прошлого года стратегии инновационного развития. И в ноябре - как раз когда я пришел в комиссию - они предоставили материалы. Оказалось, что нет у них таких концепций. Почему? Ведь у них, несомненно, сидят очень толковые люди. Мои ученики сидят в их аналитических управлениях. Оказалось, что не может быть программ инновационного развития, если нет в целом стратегии развития компании. А у них, главным образом, двухлетние конъюнктурные прогнозы, рассчитанные примерно до лета 2012 года. Это же госкомпании. Летом 2012 года непонятно, кто президент, кто премьер, кто будет назначать Советы директоров, высший менеджмент.
Поэтому решение о том, как создать систему контроля, как отслеживать по патентам, по привлечению инвестиций – это и было предметом обсуждения. А президент все время повторял: «Что же за страна такая! То принуждением к миру занимаемся, то принуждением к инновациям…Без принуждения что-нибудь делается?». В чем была идея консультативной группы? Ведь не получается, когда на голом принуждении, ничего не получится. Нужны стимулы. И понятно, в чем проблема: у высшего менеджмента компании прямой заинтересованности нет. Они – агенты, которые представляют интересы президента, правительства и Российской федерации. Поэтому наша идея была в том, что должны быть такие партнеры, у которых есть заинтересованность в длинном развитии, в развитии дальше, чем на два года. И вот их важно как-то включить в это развитие.
Мы попросили, чтобы нам в качестве подопытной дали одну госкомпанию – Авиационную строительную корпорацию. Ровно перед этим президент снял руководителя этой госкомпании и назначил нового. И мы уже четыре месяца работаем вместе. Есть авиаперевозчики, которым нужны самолеты отечественного производства. Это прежде всего транспортная авиация. Есть уникальные рамповые самолеты, которые осуществляют перевозки Китай-Европа. Это наш бывший военный «Руслан». А больше они почему-то не производятся, хотя нужны. Есть инновационное сообщество, есть изобретатели, которые работают вокруг авиапрома. Когда мы погрузились в проблемы авиационной промышленности, я был поражен тем, какое количество совершенно неожиданных людей этим живо интересуется.
Причины, видимо, две. Первая – русский человек всегда хотел летать. А вторая в том, что в этой сфере вращается довольно много денег. И, в частности, есть довольно мощное научно-техническое сообщество, которое говорит: «Дайте нам какие-нибудь права на сделанные нами же патенты, потому что их не позволяют двигать. А нам нет интереса их делать. Помогите нам изменить законодательство». А что говорит руководство корпораций? Оно говорит: «Да, мы разрабатываем поэтапный план развития, но нам же будут нужны государственные деньги. Со своими деньгами мы точно не справимся». Свои планы они утверждают, конечно, без нас. Но вот получат ли они государственные деньги, и в какой форме, зависит от заключения, которое даст комиссия по модернизации. И мы говорим: «Да, нужен инструмент бюджетного кредита. Но не на компанию, а под проекты. Потому что там молодые менеджеры будут отвечать за проект. Это не будет потрачено на персональные расходы компании». Это очень тяжелая тема. Но мы провели уже несколько обсуждений, прослушали доклады, провели экспертизы, и к сентябрю подготовим свое заключение для президента и комиссии о том, как мы предлагаем поступить с этой госкомпанией и с другими. Что можно делать кроме принуждения. Потому, что голым принуждением можно добиться того, что было в Кампучии: уничтожить треть населения. А эффективность будет очень низкой.
Февраль. Тема «Универсальная электронная карта». Я даже не знал, что это такое - УЭК. Причем должен заметить, что законодательство по проекту уже принято. А финансово-экономического обоснования под это нет. И деньги не могут быть выделены. А проект очень крупный. Его смысл в том, что в перспективе, с 2014 года, каждый гражданин страны получит карту, которая одновременно является платежным средством, потому что ее эмитирует государственный банк, и в то же время является средством учета и способом платежа за услуги государства. Способом записаться в поликлинику, оплатить налоги и так далее. Казалось бы, что мы можем сделать в сфере, в которой все очень сложно и запутано, идет тяжелая борьба между разработчиками российского чипа, который еще не придуман, но, говорят, вот-вот появится, и иностранными компаниями. Потому что если чип будет как обычно иностранным, то здесь будет большая доля доходов иностранных интеллектуальных компаний. Идет борьба между банками, которые говорят: «Мы сумеем развернуть инфраструктуру, она у нас есть», и Минсвязи, которое говорит: «Нет. Процессинг должен быть государственным».
А мы задали всего два вопроса, но они оказались в точку. Первый вопрос про финансово-экономическое обеспечение. Каждую среду заседает президиум комиссии по модернизации, в который входят глава аппарата правительства Вячеслав Володин, первый зам. главы администрации Вячеслав Сурков, помощник президента Аркадий Дворкович и помощники по самым разным вопросам. И каждый раз контрольное управление докладывает, что сделано, а что сорвано по поручениям президента. Так вот срок исполнения по финансово-экономическому обоснованию уже перенесен. И глава аппарата правительства уже предупредил две недели назад министерство о том, что если не будет выполнен срок 1 июля, то будет худо. Министры этого боятся. Не знаю чего, но чего-то боятся.
Второй вопрос – очень человеческий. Мы долго разбирались, в чем здесь риски для человека. А потом на заседании с президентом я сказал: «Знаете, как будет выглядеть триллер 2016 года? Человек потерял универсальную электронную карту. Потому, что там все». Это была серия конкретных предложений, потому что необходимо было править законодательство по защите потребителей, по электронным услугам, по порядку закупки электронных услуг. Но это не всегда понимается со стороны правительства. Правительство Москвы выдвинуло инициативу: перевести на УЭК и ОСАГО. И водительские права, и страховки. Их спрашивают: «А как инспекторы ГАИ?» - «А мы им специальные приборчики раздадим». А если человек выедет за пределы кольцевой автодороги? Тогда что? Молчание. Никто не знает, что произойдет там, где нет приборчиков. Поэтому мы внесли аспект простой разумности и человеческих проблем. И наши рекомендации были приняты.
Март. Тема «Инженерное образование». Заседание в Магнитогорске. Магнитогорск оказался очень важным моментом в деятельности самой комиссии, потому что мало кто подозревал накануне заседания, что заседание откроется заявлением президента совершенно не про инженерное образование, а про десять пунктов изменения инвестиционного климата в стране. Фактически это означало возврат к программе «четырех И», которую в марте 2008 года Дмитрий Медведев принес как свою президентскую программу. Там были и прямые разногласия с правительством, понятные вам: отчисления по соцстраху, которые просто убили часть малого бизнеса, а часть отпихнули в Казахстан. И теперь Казахстан получает доходы, положенные бюджету Российской Федерации. Возвращаясь к инженерной подготовке. Чем важен наш взгляд? Когда я на президиуме комиссии спросил, про кого коллеги говорят, мне ответили – про инженеров. Но сейчас ни у кого в дипломе нет записи «инженер». Но если мы говорим о прогрессе инженерного образования, нельзя ли вернуть слово «инженер» в речь президента для начала? А за этим тянется все. Он тогда не бакалавр по обработке металлов давлением. Там возникает совершенно другая аттестация. Оказалось, что у нас профессиональные стандарты не сочетаются со стандартами образования. Нам удалось провести поправку только после публичного спора на открытом заседании, где нас поддержал еще не зная, что будет нашим объектом, руководитель ОАК Михаил Погосян. Эта поправка касается учебно-производственной базы. Вы никогда не задумывались, на каком поколении техники учат в наших ВУЗах? Мы учим по второму технологическому укладу, потому что это оборудование устарело тридцать лет назад. А нужно то, какого еще на предприятиях нет. Оказалось, что нужно создавать специальный механизм, чтобы госкомпаниям, крупным частным компаниям было возможно разместить свое оборудование для обучения персонала. Они готовы инвестировать, но невозможно везти людей все время учиться на удаленные часто предприятия. Это оборудование должно стоять в университетах. Нам удалось эту поправку внести.
Апрель. Тема «Сколков»о. Добрались до главного бренда, который к тому времени существовал в модернизационной и инвестиционной политике. Со Сколково происходят странные вещи. Бренд «Сколково» хорошо известен. Но за границей он воспринимается в основном положительно, а у нас в основном отрицательно. Почему? В России люди думают: «Что из Сколково получится»? Либо там будет очень хорошая жизнь. С нулевыми налогами, с полицией, которая не берет взяток. И тогда нужно будет ставить высокие заборы, чтобы вся остальная Россия туда не прорвалась. Хотя замысел состоит в том, чтобы распространить опыт Сколково на всю страну. Возникает вопрос - нельзя ли получить кусочек Сколково? И, поскольку есть большие опасения, что не получится получить кусочек Сколково, возникает такое отношение к бренду.
Поэтому мы дали три основыных рекомендации. Во-первых, мы предложили, и это сошлось с предложениями правительства, создать суд по интеллектуальной собственности. Проблемы интеллектуальной собственности тяжелые. Не бывает стран, где любой судья может разобраться в этих проблемах. В США есть штат Делавэр, где живут несколько десятков судей с тремя образованиями, которые разбираются в проблемах интеллектуальной собственности. И когда нужно решить спор по интеллектуальной собственности, они судятся в штате Делавэр. И мы предложили такую же схему размещения суда в Сколкове, но чтобы вся страна могла им воспользоваться. Да, будет специальный арбитражный суд по проблемам интеллектуальной собственности в Сколково с подсудностью по всей стране.
Второй момен - Роспатент. Одна из сфер, где у нас есть в общем не- плохая конкурентоспособность - программное обеспечение. Срок старения софта - 3-5 месяцев. Срок регистрации в Роспатенте - 2 года. Виктор Вексельберг, президент Фонда Сколкова, сказал, что они сделали соглашение с Роспатентом по ускоренному порядку регистрации. Но там регистрируются авторские права как на литературные произведения. С такой защитой невозможно что-либо отстоять за рубежом. А мы в данном случае в жесткой международной конкуренции. Поэтому был издан указ президента о создании специального ведомства по интеллектуальной собственности. И это правильно, потому что нужно делать совершенно другие программы. У Роспатента есть свои задачи, которые он плохо или хорошо решает. Но это отдельная проблема, требующая отдельной системы.
Касательно попечительского совета Сколково, с которым мы вместе заседали, то им мы посоветовали ввести такой показатель, как доступность и открытость. Чтобы человек понимал, что он может увидеть и в чем может поучаствовать. Если смотреть на решения, которые были приняты в апреле, то многие таможенные и налоговые решения распространялись не только на территорию Сколково, но и за его пределы. Я думаю, что это правильный шаг. Что скорее надо делать так, чем строить высокий забор вокруг.
Май. Инновационные технологии в детском здравоохранении. Проблемы обнаружились не только в детском здравоохранение, но и общемедицинские. Татьяна Голикова - мощный боец. Она приняла бой на комиссии с нашей позицией и очень достойно сражалась, хотя все равно я не очень доволен теми решениями, которые нам удалось провести.
Во-первых, было констатировано, что у нас в стране совсем нет детских лекарств. У нас есть взрослые лекарства, которые пытаются дозировать для детей. А детские формы не разработаны. Для того, чтобы разработать детские лекарства, нужно проводить клинические исследования, то есть испытания лекарств на детях. На взрослых это проводится в России в недостаточных масштабах. Но взрослый человек сам дает информированное согласие на проведение эксперимента с ним. А кто дает его за ребенка? А ведь это за деньги делается. Там же детьми торговать начнут. А если этого не делать, то лекарств никогда и не будет. Тогда экспериментируем на всех детях без всякого контроля. Но надо находить и из таких ситуаций выходы. И мы говорили о том, как надо было бы изменить процедуры с клиническими исследованиями с тем, чтобы ребенок был защищен.
Второй момент. Кто лечит: технологии или врач? Мы стояли на позиции, что лечит врач, который применяет технологию. И более того, не любой врач. Потому что накопленная репутация врача важнее, чем, например, страхование ответственности врачей, о котором много говорят. Я вот даже побаиваюсь страхования ответственности врачей, потому что я понимаю, что наши великолепные хирурги перестанут делать рискованные операции под давлением страховых компаний. А делаются абсолютно инновационные операции. Поэтому гарантией является личная репутация врача. Мы настаивали, и министр с этим согласилась, чтобы в электронных системах были введены характеристики врачей. Чтобы было понятно, к кому обращаться, можно было как-то сориентироваться.
Новое медицинское оборудование. Во многих медицинских центрах оборудование стоит, потому что купить оборудование гораздо легче и интереснее, чем обучать персонал. Оборудование покупают, а персонал не обучают. Мы предлагали ввести обязательный норматив на обучение персонала. Министр Голикова сказала, что ввели такие поправки в 94 ФЗ «О госзакупках», где должны быть предусмотрены средства на обучение персонала. Я боюсь, что они будут недостаточными, потому что когда главе учреждения скажут стоимость оборудования с обучением персонала и без, велика вероятность, что он предпочтет на разницу в цене приобрести большее количество оборудования без обучения персонала. Могут быть решения по пути наименьшего сопротивления.
Июнь. Вчера, 27 июня, состоялось заседание комиссии. Они обычно проходят в последнюю неделю месяца. Поэтому моя семья, мои друзья знают, что в первую декаду месяца я, в общем, ничего себе человек. Во вторую декаду я становлюсь очень неуживчивым. В третью ко мне лучше вообще не подходить. А вот сегодня я чувствую огромное облегчение – судный день был вчера. Тема была «Экология и модернизация». Это было темой месяца для президента. 9 июня был президиум госсовета, а 27 июня комиссия по модернизации.
Я считаю, что было две главных интриги заседания. Первая – вопрос про бензин. Введение стандарта «Евро-4» с 1 января 2012 года и запрет продаж прежнего низкокачественного отечественного бензина. Странная картинка. К этому готовы наши машиностроители: «Лада» подрожала на 500 долларов, потому что там какой-то инжектор ставят для нового бензина. Частные нефтяные компании почему-то к этому готовы. Почему-то не готовы «Роснефть», «Газпромнефть», «Газпром». Они требуют переносов срока. Сразу хочу сказать: сроки будут перенесены. Но будут применены санкции к этим компаниям, которые не подготовились к реализации нормы. Но если машиностроители подготовились, а нефтяники, например, нет, то должны быть введены не просто санкции. Деньги нефтяных компаний должны перейти машиностроителям. Почему-то машиностроители уже несут издержки по новому поколению, а нефтяные очень богатые компании почему-то этого не сделали. Ответ министра экономики: «Тогда они нагрузят потребителя, подняв цены на бензин». Но во всех Советах директоров сидят представители государства. Из чистой прибыли пусть вынимают. Вот такие вопросы обсуждались в комиссии.
Второй деликатный вопрос, который очень активно обсуждался до комиссии. Потом это вычеркнули из списка президентских поручений. Сейчас это будет внесено вновь. Этот вопрос касается так называемого углеродного протекционизма. С 1 января 2012 года российским самолетам нельзя будет летать в Европу. Они грязные с европейской точки зрения. Потому, что после того, как не получилось продолжение Киотского протокола, развитый мир решил идти путем углеродного протекционизма: запрещать импорт в свои страны того, что сделано на грязных энергетических процессах. Поэтому надо либо оспаривать эти нормы, либо быстро менять ситуацию в стране. В конечном счете, мы добились того, что это поручение будет принято, будут консультации с российским союзом промышленников, и будут делать систему для того, чтобы снижать уровень выбросов путем создания своего маленького киотского рынка снижения углеводородных выбросов.
Что удалось из важного принять. Дополнительная проблема, которая была вытянута туда консультативной группой, которая не значилась в первоначальном списке - проблема мусора. Потому что мы считаем, что мусор - одна из главных проблем России. Я бы сказал, что проблема эта не чисто экологическая. Это - моральная проблема. Потому что до тех пор, пока мы стараемся не видеть мусор по сторонам, мы так же ведем себя в политике и экономике. Поэтому я доволен, что поддержали наше предложение, причем за него неожиданно высказался вице-премьер правительства Сергей Иванов. Он предложил ГЛОНАСС метить машины и свалки, чтобы машина доехала до свалки. И это вполне применимая вещь. Но мы-то настаивали на том, и это есть в поручениях, чтобы были созданы механизмы стимулирования. например очень высокие штрафы по свалочному бизнесу. И это все получилось. А что не получилось?
Вот когда у нас говорят про удвоение ВВП – я вздрагиваю. Потому что валовой продукт можно считать по-разному. И есть международные методики, например, методика организации экономического сотрудничества и развития. Или методика всемирного банка, которые считают рост с учетом того, что вы сожгли что-то невозобновимое, и вам придется тратиться в будущие периоды. Мы пытались пробить президентское поручение, чтобы Россия приняла подобную методику в качестве обязательной для учета. Надо пересчитывать темпы роста, потому что, стыдно сказать, но мы единственная большая страна, у которой так называемые отрицательные накопления. Когда пересчитывают по методике всемирного банка, то у Китая, с учетом этого рост не 11%, а 36%. Потому что они перешли практически полностью на возобновляемые источники, а у России - -4%. Мы все эти годы растем вниз. Но этого нам пробить не удалось.
6 июля в Кремле состоится заседание по итогам деятельности консультативной группы за полгода и планирование следующего полугодия. По моим прикидкам мы примерно 15 президентских поручений пробили и 3-4 из них уже выполнены. Это неплохо. Если мы таким путем уже начинаем как-то корректировать движение корабля, может быть в ошибочную сторону, то это означает, что заработал механизм обратной экспертной связи. Поэтому я по-прежнему полагаю, что у России шансы на модернизацию непреимущественные. Нет абсолютно никаких гарантий, что у нас в этот раз получится. Но они есть, эти шансы. И о них надо заботиться.
Вопрос: Красноярск. Вы сказали, что 6 июля будут обсуждаться планы на будущее. Можете ли вы вносить какие-то вопросы в планы работы комиссии?
Аузан: Мы вообще считали, что первые полгода мы учимся реагировать со своих позиций на те вопросы, которые ставят, а дальше мы будем вносить свои вопросы. В частности вопрос о культурной политике для поддержки модернизации у нас стоит как плановый. У нас разработка проекта завершена по этому поводу. О налогах, стимулирующих коллективные действия. О научной и образовательной политике для модернизации. Это все перспективная наша повестка, и мы попробуем ее продвинуть. Либо это будет специальное заседание комиссии с президентом, либо мы это будем обсуждать как раз 6 июля.
Вопрос: У меня вопрос о новой идее президента в политической сфере модернизации о децентрализации органов власти, которая вчера прозвучала в его речи. Ваша позиция по этому вопросу.
Аузан: Я легко отвечу на этот вопрос, поскольку как экономист я являюсь соруководителем одной из групп, которая делает ревизию «Стратегии 2020». Общее мнение всех экономистов - децентрализация необходима. Причем децентрализация с передвижкой ресурсов на уровни регионов. Хочу заметить, что еще года три тому назад один из авторов нынешней административной системы, а тогда министр регионального развития, Дмитрий Козак сказал. что мы имеем налогово-бюджетную систему унитарного, а не федеративного государства. Маленького унитарного государства. И она совершенно не может работать. Поэтому децентрализация – это очень правильная идея. Я не уверен, что ее надо начинать именно с муниципального уровня, как предлагает президент. С одной стороны муниципалитеты ближе к людям, там действительно дотягиваются какие-то инициативы.
Вопрос: Саров, Нижегородской области. Вы начали с того, что нарисовали скучную картинку нашей страны. Успеем ли мы модернизироваться? Нас не растопчут вместе с Европой и США?
Аузан: Я вообще считаю, что мы сейчас живем в межвременье - как в стране, так и в мире. Потому что когда один исторический период заканчивается, то начинается следующий. Но не сразу. Один исторический период закончился, а другой еще не начался. Мы не понимаем, какой он будет. Он может быть конфликтным? Может. Может носить глобальный цивилизационный характер? Может. Это одна из сценарных вероятностей, которые рассматриваются.
Вопрос: Вы сказали, что из 15 поручений президента выполнены 4. Могли бы вы сказать, какие конкретно. И когда вы сказали, что в планах - модернизация образования, то что конкретно вы имели в виду?
Аузан: По каждому поручению пишется срок исполнения. И есть сложные поручения, по которым срок исполнения еще не мог наступить. Первые наши поручения датируются мартом. Например, в июньских дипломах выпускников должны появиться запись «Инженер». Это сравнительно легко реализуется. Оно не требует бюджетных затрат, а требует изменения нормативных документов. А до реализации серьезных вещей дело пока не дошло. Я охотно расскажу вам об этом после того, как мы все это проанализируем 6 июля. Мне легче будет отвечать на этот вопрос в конце сентября, потому что к 1 октября по многим серьезным поручениям подойдет срок исполнения. У нас в июле будет заседание консультативной группы в МВТУ им. Баумана. Это будет специальная научная сессия, где мы будем обсуждать четыре доклада: по культурным факторам модернизации, по образовательным факторам модернизации, научная политика для модернизации и развитие человеческого потенциала. До этого обсуждения мне трудно сказать, к чему мы придем. Но что такое для меня образование как фактор модернизации? Есть известная американская фраза о том, что прежде чем опередить нас в космосе, русские опередили нас в школе. Я сам профессор университета, но считаю, что не в университетах решается судьба страны, а в школе. Потому что школа – это не только место возникновения знаний. Это место возникновения ценностей. Это место возникновения нации. Потому что нация – это не этническое происхождение. Это набор ценностей, которые разделяет сообщество, и в связи с этим - понимание истории, будущего и так далее. Поэтому для меня вопрос про образовательную политику для модернизации – это вопрос про школу. Ирина Ясина – один из ключевых авторов того доклада, который будет обсуждаться. А уж к чему придем – не знаю пока.
Вопрос: Старый Оскол. Не хотели бы вы записать в план работы своей группы выездные заседания в каком-то регионе?
Аузан: У нас было одно заседание в Перми. Мы намечали Краснодарский край или Калужскую область на очень, но пока вопрос не решен.
Вопрос: Есть ли у вас единое мнение о том, что может быть национальной формой модернизации.
Аузан: Нет конечно, и вряд ли такое мнение может быть выработано. Наш доклад касается как раз нашего понимания того, на что в нашей нынешней культуре можно опираться для того, чтобы продвигаться в сторону модернизации, а не от нее.
