Представители политических партий о проблемах модернизации экономики России

Круглый стол

ГЛОТОВ Сергей Александрович, «Патриоты России»

ГРАЧЕВ Иван Дмитриевич, «Справедливая Россия»

БОЛЬШАКОВ Иван Викторович, «Яблоко»

СОБКО Сергей Васильевич, Коммунистическая партия Российской Федерации

Аузан: Доброе утро, уважаемые друзья! Я - Аузан Александр Александрович, член комиссии по модернизации и технологическому развитию экономики России и руководитель консультативной рабочей группы. Той самой, которая вместе с членами этой группы и главой Клуба региональной журналистики Ириной Ясиной организует уже второй семинар для того, чтобы поговорить о проблемах модернизации.

Сейчас мы проведем круглый стол с представителями политических партий, работающих с нашей группой. Но прежде чем начнут говорить наши коллеги из политических партий, я хочу объяснить вам особенности устройства нашей консультативной рабочей группы - седьмой рабочей группы президентской комиссии. Почти половина из сорока одного члена нашей группы - представители политических партий. При этом, что может быть неожиданно для присутствующих здесь, есть представители шести политических партий - КПРФ, «Справедливая Россия», ЛДПР, «Яблоко», «Патриоты России» и «Правое дело». И нет представителей «Единой России». Дело в том, что при формировании консультативной группы и при ее переформировании, которое было сделано в январе этого года, «Единая Россия» ставила вопрос о том, что они тоже хотят участвовать. Но ответ был тот же, что и при создании группы: партия власти имеет много каналов для проведения своей позиции. Партии оппозиции такого количества каналов не имеют, а канал связи с президентов для оппозиционных партий - это проблема. Здесь речь идет о принципиально важном для президента процессе. У нас разное количество представителей от партий, которые имеют места в парламенте и которые намереваются иметь места в парламенте. И мы приглашали все партии принять участие в сегодняшнем разговоре, и здесь присутствуют основные наши коллеги.

Я хочу представить Сергея Васильевича Собко, главу комитета по обороне и оборонной промышленности ГД РФ. Он активный участник консультативной рабочей группы. И я убежден, что он лучше, чем многие, может рассказать как о трудностях этого процесса, так и о своих взглядах на то, что надо делать дальше.

Сергей Александрович Глотов, тоже член нашей консультативной рабочей группы, представитель «Патриотов России». Надо сказать, что Сергей Александрович практически держит в своих руках определенные направления нашей работы, связанные с законодательством, мониторингом законодательства, законом об инновациях.

Иван Викторович Большаков представляет партию «Яблоко». От этой партии в нашу консультативную группу входит другой представитель - Алексей Георгиевич Арбатов, который сейчас находится на заседании Совета безопасности.

Я думаю, что моего краткого вступительного слова достаточно для того, чтобы начать работу. Я предлагаю такой формат: по десять минут каждому из представителей партий для того, чтобы отреагировать на три вопроса, которые мы ставили перед всеми:

1. Какова позиция партии в отношении модернизации и инновационной политики. Это очень важно. Впереди выборы. И это - один из пунктов, по которому партии будут высказывать свою позицию избирателям.

2. Что партия делает для модернизации?

3. Что партия, вне зависимости от мандата, делает через структуры комиссии?

А потом мы перейдем к вопросам и ответам со всеми представителями партий.

Собко: Как всегда, коммунисты - вперед! Добрый день, уважаемые друзья. Тема, которая сегодня обозначена, с одной стороны вроде бы всем понятна, но если заглянуть немножко вглубь, то становится ясно, что вопросов значительно больше, чем хотелось бы. Наверное, нет ни одного здравомыслящего разумного человека, который сказал бы, что он против модернизации страны, что он против того, чтобы наша страна слезла с сырьевой иглы, развивалась как динамичное государство, и это развитие было бы направлено на повышение качества жизни населения. Все это - абсолютные истины, которые, наверное, не требуют расшифровки.

Однако если быть реалистами и посмотреть на то, что мы имеем на сегодняшний день, то, естественно, возникает целый ряд вопросов. Модернизация - это здорово, но что мы будем модернизировать и ради чего? Сейчас модернизация воспринимается как синоним инновационных процессов. Есть проекты типа Сколково, в которые намечается собрать «головастиков», в том числе привлечь специалистов из развитых стран и на этой базе выйти на определенный уровень.

Мы все прекрасно понимаем, что мир в 21 веке переходит на новый технологический уровень. Условно он называется «шестым технологическим уровнем». Это постиндустриальная экономика, которая основана на разработке новых информационных процессов, софт-продукта и различных направлений науки, которые находятся в пограничных областях. Это биофизика, биохимия, нанотехнологии, науки, связанные с использованием тех структур, которые получили сейчас широкое развитие и могут использоваться в совершенно новых направлениях: медицине, в селекции различных организмов в сельском хозяйстве, в создании микробиороботов, на основе наноструктур, которые обладают совершенно уникальными свойствами. Но естественный вопрос возникает у меня: вот придумали мы что-то совершенно уникальное, а дальше что с этим делать? Для того чтобы все эти инновационные достижения имели реальную пользу, необходимо, чтобы они могли коммерциализироваться, как это принято во всем мире. США, Япония, Евросоюз даже в двадцатом веке опережали нас значительно не по разработкам, которых у нас достаточно было всегда, а по умению их использовать во благо общества. Придумать можно все что угодно, но самое главное, как это использовать. В нашей ситуации любые инновации, которые будут отработаны специалистами в специальных зонах, имеющих преференции и определенным образом стимулирующиеся, зерна этих инновация должны упасть на удобренную плодородную почву индустрии. К сожалению, на сегодняшний день наша реальная экономика находится далеко не в том состоянии, которое может воспринять эти инновационные идеи. Поскольку по нашему глубокому убеждению тот шанс, который в тучные годы, когда наш бюджет был профицитным, и когда цены на нефть и газ были настолько высоки, что деньги из бюджета приходилось секвестировать, мы упустили. Секвестирование было использовано, на мой взгляд, неразумно, и вместо того, чтобы частично деньги оставлять на черный день, а большую часть направлять на модернизацию реального сектора экономики, а потом уже в модернизированную экономику вкладывать инновационные идеи, которые бы позволили нам выйти на новый технологический уровень, за последние десять лет ничего в реальном секторе экономики сделано не было. Поэтому, не говоря уже о моногородах, где живет порядка 14 миллионов человек, оборудование и станки, которые кормили эти регионы, безнадежно устарели. На сегодняшний день эти города в глубоком раздумье «что делать», потому что то оборудование, которое есть, не позволяет выпускать конкурентоспособную продукцию, а для того, чтобы стать конкурентными ничего не сделано, деньги туда не вкладывались.

Мир всегда находится в борьбе. Но сегодня борьба происходит на трех направлениях: информация, энергетика, ресурсы. Если в 20-м веке миром правили те, у кого были «заводы и пароходы», то сегодня это те, у кого в руках финансовые инструменты и информация.

Ресурсы - это ахиллесова пята России. Не потому, что мы не нравимся Западу как этнос, а просто потому, что около 50% разведанных запасов мировых ресурсов находятся у нас под ногами. Поэтому все взгляды так сильно прикованы к нашей территории. И надо иметь в виду, что экономическая и другие формы борьбы в любом случае в 21 веке будут продолжаться.

Какие проблемы мы видим у нас в стране, и почему мы не можем выти на шестой технологический уровень с учетом нашего интеллектуального потенциала, и даже русского духа, который позволял нам побеждать в войне и так далее? Сегодня ситуация такова: мы могли бы серьезно обойти весь мир, как это делалось во времена начала покорения космоса. Полет человека в космос стал возможным потому, что тысячи людей трудились для того, чтобы эта мечта стала реальностью. Сотни заводов работали на это. Сейчас мы живем в потребительском мире, мы забыли о том, что все это достигается работой. Американский президент, когда мы запустили первый спутник, сказал, что русские опередили нас не на заводах и в лабораториях, они нас опередили за школьной партой. Наше образование и среднее, и высшее было одним из лучших в мире.

Я считаю, что процесс модернизации от теории может перейти в практику, если мы осознаем, что у нас существуют системные ошибки. Прежде всего, самая главная системная ошибка - олигархический принцип построения экономики России. Вторая - попытка государства полностью уйти из зоны интересов своего народа, то есть вести себя как мытари в Древнем Риме: собрали налоги, и мы вам не мешаем. Как хотите, так и крутитесь. Может быть, подобным образом рынок и мог бы возникнуть в России, если бы он не трансформировался из плановой системы СССР, когда, если вы помните, каждый вид продукции выпускало 1-2, в редких случаях 3 предприятия. Причем они были разбросаны по всей территории страны. И вот когда Советский союз развалили, оказались нарушенными межотраслевые связи между предприятиями. И на сегодняшний день для того, чтобы возникла конкуренция, необходимо создать условия, чтобы каждый вид продукции выпускал целый ряд предприятий.

Тема настолько болезненная, настолько важная, что можно о ней говорить бесконечно. И хотелось бы, конечно, видеть результаты наших разговоров. Что делается для того, чтобы ситуация разрешалась? Я уже обозначил направления: информация, энергетика, модернизация реального сектора и ресурсы. Прежде всего, не нужно забывать, что исторически сложилось так, что в Советском союзе флагманом промышленности всегда был военно-промышленный комплекс. Там всегда было лучшее оборудование, лучшие технологии, туда отдавались самые лучшие идеи и научные разработки.

Что наша фракция и комитет по промышленности делает для модернизации? В первую очередь мы работаем с предприятиями оборонно-промышленного комплекса. С теми, которые остались. Для того, чтобы их сохранить и помочь им адаптироваться. И для того, чтобы эти предприятия были теми самыми акцепторами, которые смогут воспринимать инновационные идеи, которые будут разрабатываться. За последний период проведен целый ряд парламентских слушаний и круглых столов по техническому и технологическому состоянию оборонного комплекса в целом, по элементной базе электронной промышленности, потому что без такой базы говорить о модернизации, о создании новых приборов, новых станков, нового оборудования бессмысленно. Сейчас 21 век, нужны станки с программным управлением, которые управляются компьютерами, для того, чтобы мы были конкурентоспособны.

Что мы имеем сегодня? Запускаем систему ГЛОНАСС. Один из заводов делает блоки для этой системы. Директор мне показывает блок для этой системы и говорит, что там 96.6% компонентов - американские. Более того, американцы не все нам хотят продавать, и приходится партизанскими тропами эти элементы скупать, завозить, для того, чтобы делать то, что идет не только для широко потребления, но и для безопасности страны. Это непорядок, я считаю. Здесь государство должно участвовать, должно стимулировать. Не регулировать, как это принято передергивать. Стимулы должны быт за счет налогообложения, за счет возможности импорта оборудования, которое не производится на территории России. Оно должно ввозиться без НДС, без пошлин, должно освобождаться на пять лет от налога на собственность. Для того, чтобы у предприятия был интерес модернизироваться, и на этом модернизированном оборудовании выпускать конкурентную продукцию и зарабатывать на этом деньги. Вот в чем заключается идея.

Но нам мешает, с одной стороны, мнение целого ряда руководителей государственной и исполнительной власти о том, что государство надо полностью выводить из бизнеса, и рынок сам все отрегулирует. Хотя даже теоретики рыночной экономики признают, что абсолютно неуправляемой моделью рынка, если довести до гротеска, будет воровство. Потому что в рыночной модели самое главное - это прибыль. И в уставе любого малого предприятия, если открыть первую страницу, написано, что предприятие создается ради получения прибыли. А прибыль максимальна тогда, когда максимальные доходы при минимальных расходах. То есть, когда ты ничего не затратил, а получил все. То есть украл. Вот если не регулировать, если нет обратной связи, то рыночные механизмы ни к чему хорошему не приведут, если государство будет устраняться. Это наша позиция такая.

Почему Китай сейчас опережает весь мир? Потому, что они строят государственный капитализм. Они взяли все самое лучшее, что было в Советском союзе из плановой экономики, взяли лучшее из рыночных западных принципов, и начинают по-китайски спокойно этот симбиоз выстраивать. Безусловно, с проблемами, но, тем не менее, это мировая фабрика. А все рыночные страны сейчас начинают испытывать проблемы с пенсионными фондами, потому что они вывели свои производства в Юго-Восточную Азию, а если валовой продукт не производится, то с кого получать деньги для пенсионеров? И у нас та же самая проблема, только у нас другая причина: мы просто не развиваем свою промышленность по тем обстоятельствам, о которых я сегодня говорил. И если будет продолжаться такая ситуация в стране, когда государство не будет обращать внимание через свои структуры, через Федеральное антимонопольное агентство, через прокуратуру и так далее, на то, что происходит, ничего не получится.

Возьмем тот же самый Норильский никелевый комбинат. Мы говорим о модернизации, мы говорим о развитии, но как мы можем развиваться, если Норильский никель продал весь кобальт американской «ОМ Групп» на много лет вперед за две фабрики в Финляндии и в Австралии. Мировой рынок кобальта - 60 тысяч тонн, а он нужен во многих отраслях, в том числе и космических. Теперь наши предприятия должны приходить в «ОМ Групп» и просить их продать этот кобальт по двойной цене для того, чтобы развиваться. Все это нужно устранять. Премьер-министр говорит о том, что нам нужно придти к тому, чтобы наш бюджет стал бездефицитным через пару лет. Бездефицитным он мог бы быть, если бы товарищ Абрамович за 2004-2010 год не выписал себе 122 млрд. дивидендов. И когда у нас был финансовый кризис в стране и все думали, как выйти из положения. А господин Дерипаска, владелец Красноярского алюминиевого завода, где работает около 10 тысяч человек, в конце 2009 года в ноябре выписал себе как единственный владелец кипрской компании, владеющей 100% акций Красноярского алюминиевого завода, 8 млрд. 955 млн. рублей дивидендов. Лично себе. Это - 103% от чистой прибыли завода. Он забирает оттуда резервный фонд завода. Ни вы, ни я мы не можем решить эту проблему. Ее должно решить государство.

Вот это мой взгляд на модернизацию. Если мы все это разрегулируем, то все получится, потому что потенциал у нас есть.

Грачев: Я благодарю вас за предоставленную возможность выступить сегодня и рассказать о позиции партии «Яблоко» по вопросу модернизации страны. Сразу скажу, что наш подход существенно отличается от того, который принят сегодня в качестве основного. К сожалению, руководство России понимает модернизацию как сугубо технологическое развитие, и, прежде всего, как технологическое развитие в экономике. Это понимание воспроизводит традиционный для российского общества и российского государства стереотип догоняющей модернизации. Когда с Запада берутся современные технологии, при этом вырываются из социально-экономического и политического контекста, и практически отторгаются все современные политические институты и социально-экономические отношения, которые им соответствуют. Ранее решить такую задачу такого заимствования технологий можно было с помощью государственного насилия. И поэтому модернизация проводилась либо как авторитарная, либо как тоталитарная. В 18 веке можно было создать современную на тот период времени промышленность, которая могла решить временные задачи, стоящие перед страной. В начале 20 века с помощью тоталитарной модернизации, форсированной индустриализации можно было решить вопрос построения современной индустриальной экономики. Но для 21 века такой путь тупиковый с нашей точки зрения.

Создать современную экономику знаний, экономику современных новейших технологий с помощью государственного принуждения и старых подходов с нашей точки зрения невозможно. Поэтому первостепенное внимание реформаторов сегодня должно быть направлено, прежде всего, не на технологическое развитие, а на развитие социально-экономических и политических институтов. В выступлениях сегодняшних руководителей государства такое понимание, на наш взгляд, не прослеживается. Поэтому они не представляют те опасности, те факторы торможения, с которыми сталкивается сегодня Россия на пути к реальной модернизации. Этих факторов, наверное, много, и перечислять их все не стоит, но я скажу о трех факторах. Это, прежде всего, качество российской элиты. Это - олигархическая структура собственности, о чем говорил коллега из КПРФ. И это синдромы постоталитарного и поставторитарного общества. Потому что никакая модернизация невозможна, если этого не хочет элита, если ей не нужны перемены. А большинство представителей сегодняшней элиты перемен боятся из-за угрозы потерять свое положение. И, прежде всего, собственность и доходы, которые возможны благодаря нахождению у власти. Так вот, необходимое условие успешной модернизации - это смена элит. Элита должна меняться. На смену элите стагнации должна приходить элита развития. Наша элита речи о модернизации слушает, одобряет, аплодирует, но на самом деле понимает, что никакой смены элит, никаких ротаций и обновлений в ней не будет происходить, поэтому они спокойны за свое положение. Именно поэтому в стране продолжает функционировать авторитарная на наш взгляд политическая система, или, если хотите, архаическая, как назвал ее недавно наш президент Медведев.

Нашей элите модернизация не нужна, потому что ей прежде всего есть, что терять. И главное, чем она дорожит этим доминирующим положением в системе экономического господства, при котором они контролируют большую часть национального дохода. Права собственности в России сегодня имеют структуру перевернутой пирамиды. Чем выше в этой структуре в иерархии, тем больше ты имеешь собственности и, соответственно, гарантирующих ее прав. И, соответственно, чем ниже, тем меньше и того. и другого. Формально у всех граждан России есть равные права, но нет равных возможностей. А без равных возможностей построить современную страну невозможно. Равные возможности должны быть, прежде всего, в равном доступе к различным ресурсам: политическим, экономическим, информационным, технологическим - любым. Включая доступ к образованию. Потому, что сегодня образование, к сожалению, становится платным и недоступным для большинства населения, а это один из факторов, на котором строится современное общество.

Фактор торможения заключается в том, что при такой перевернутой пирамиде в стране нет основы той самой модернизации. Нет активного среднего класса, и, прежде всего, такого большого масштаба среднего класса. Разные специалисты называют разные цифры, но всем очевидно, что его не более 10%. А именно обновляющаяся элита и динамично развивающийся средний класс являются тем фундаментом и той основой так называемого «модернизационного класса» - буржуазного слоя, которого в нашей стране никогда не было. Кроме того. за коммунистическую модернизацию, которая была в 20 веке, страна заплатила чудовищно высокую цену. Ценой форсированной индустриализации стали не только миллионы жертв, но и распад общества как единой социальной структуры. Наше общество сегодня сильно атомизировано, и это не позволяет ему двигаться вперед. Потому что в ходе советской модернизации социальный капитал традиционного общества, так называемая «крестьянская культура», была разрушена, а новая, соответствующая современному этапу гражданского общества, всячески подавлялась, ну и, к сожалению, не развивается и сегодня.

То есть, иными словами, коммунистическая модернизация, конечно же, создала индустриально-технологический уклад, но, тем не менее, не позволила создать ей соответствующий этому укладу тип социально-политических отношений. И в результате сформировалось общество, в котором подавляется самоорганизация и культивируется запрос на государственное воздействие, а вместе с ним и на насилие.

Исходя из сказанного, мы считаем, что есть три условия полноценной модернизации. Первое - инициировать ротацию элит. Нужно постепенно вытеснять из нашей элиты представителей элиты стагнации и неуклонно наращивать сегменты элиты развития. Нужно выращивать новую генерацию чиновников, в том числе проводя серьезную антикоррупционную чистку бюрократического аппарата. Элита должна сменяться, в конечном счете, причем на свободных и честных выборах. Если будет принят за основу реальный путь модернизации, то так или иначе будут происходить изменения в политической структуре либо напрямую, в силу того, что увеличение конкуренции и самостоятельности политических акторов приведет к тому, что произойдут изменения в структурах власти. Либо опосредованно, когда модернизированная страна начнет просто выталкивать из системы людей, которые не могут к ней приспособиться и не соответствуют ее принципам. Ну, например, если будет реформироваться судебная система, суд будет становиться более справедливым и независимым, потребуется новая генерация судей. Которые будут принимать решения самостоятельно, не оглядываясь на позицию руководства, на вертикаль, которая существует сегодня в судебной власти, и будет выносить решения на основании закона, а не телефонного права или коррупции.

Второе. Нужно постепенно, но неуклонно трансформировать структуру прав собственности, закрепляя за массовыми собственниками большое количество ресурсов: земли, недвижимости. И в рамках этого одним из вариантов решения этой проблемы может стать программа, которую разработали эксперты нашей партии во главе с Григорием Явлинским. Называется она «Дома. Дороги. Земля». Суть программы заключается в бесплатной передаче земли в собственность гражданам с одним единственным целевым назначением: строительство собственного дома. В свою очередь, государство должно обеспечить необходимую инфраструктуру и построить дороги. Это программа одновременного решения многовековой мечты российских граждан. Потому что именно это обещало царское правительство, именно это обещали большевики. Все это власть всегда обещала, но именно сегодня у страны есть большие ресурсы для того, чтобы это сделать. Есть, прежде всего, необходимые условия, есть заинтересованный класс, который очень давно жаждет этого. И есть огромное количество денег, несмотря на некий дефицитный бюджет, тем не менее, есть огромные внебюджетные фонды. Цена на нефть очень большая и продолжает расти, и это говорит о том, что у государства есть необходимые деньги на такую программу. Одновременно это будет программа и развития малого бизнеса, легкой промышленности, и программа стимулирования внутреннего спроса, который необходим для выхода страны из экономического и финансового кризиса, с которым и наша страна, и мир столкнулись не так давно. Такой подход сформирует хотя бы в первом приближении основы среднего класса, как активной социальной группы, которая обладает собственностью, и готова принимать демократические правила игры и отстаивать свои права.

Третье условие и решение: нужно достаточно быстро и решительно приступить к десоветизации и десталинизации сегодняшней России. Вместе с разоблачением преступлений прошлого необходимо вычищать из сознания людей порабощающие комплексы, которые существуют сегодня, стереотипы прошлого. Одновременно нужно развивать гражданское общество, которое сегодня находится в подавленном состоянии, и отменять все бюрократические препоны, которые возникли в последние десятилетия. Это раскрепощение должно включать и принципы комплектования вооруженных сил. Невозможно в современном обществе иметь половину молодого населения в состоянии полурабов, которые бегают от военкомата, а их загоняют в казармы. Поэтому необходимо сегодня отменять призывную систему и вводить контрактную армию не в половинчатом варианте, как это сегодня делается, а именно в полном объеме.

Однако осуществить эти меры без реформы политической системы с нашей точки зрения невозможно. Потому что мы все видим, что сегодняшние политические институты деградируют. Те меры, которые сегодня предпринимает президент по проведению политической реформы, микроскопические, и они могут остановить на время эту деградацию, но не повернуть ее вспять. Именно поэтому мы рискуем не достигнуть уровня развитой страны и остаться в этом состоянии очень надолго, если не навсегда, и пополнить разряд так называемых неудавшихся государств.

Мы по уровню коррупции уже находимся с ними на одних показателях. Не случайно именно по уровню коррупции, потому что тотальная коррупция - одна из причин немодернизированных обществ. К сожалению, борьба с коррупцией сегодня дает сбои из-за того, что идет борьба не с причинами, а предлагаются технологические изменения, определенные инструменты, которые не могут решить эти проблемы. С нашей точки зрения бороться надо с причинами коррупции. Их четыре. Прежде всего, это неэффективность политических институтов, основных официальных институтов. Потому что коррупция - это неформальный институт, который возникает тогда, когда официальные институты не справляются со своей задачей. То есть граждане обращаются к этому институту тогда, когда они не могут добиться решения задачи в законном порядке. Институты существуют. Многие из них существуют на бумаге, а в реальности они имитируются. И большинство из них либо не работают вообще, либо работают как-то не так. Это значит, что необходимо эти институты в обязательном порядке доводить до ума, а их функционирование - до реального предназначения. Чтобы выборы стали выборами, то есть механизмом формирования власти, а не легитимации кандидатов, которые заранее выбраны элитой. Чтобы прокуратура, суды, полиция работали именно так, как провозглашается. Именно тогда будет заложен фундамент отхода от тех неформальных институтов, которые сегодня практически пронизывают всю систему и государственного аппарата и общественных отношений.

Далее - это неравенство перед законом. Для одной группы создаются одни законы, а для всего остального населения - совсем другие. Надо ликвидировать все иммунитеты, привилегии чиновников и депутатов, и отказаться от различных особых порядков привлечения к ответственности за преступления, правонарушения чиновников и депутатов. Именно с неравенства перед законом начинается осознание того, что нам можно все.

Третья причина - слияние бизнеса и власти. Нужно отделять власть от бизнеса всеми возможными цивилизованными способами, включая полный запрет на совмещение государственной деятельности и бизнеса. Те меры, которые сегодня предпринимает президент, его недавние инициативы, они, безусловно, правильные. Но они, опять же половинчатые, и поэтому не решают этой проблемы окончательно.

И, наконец, четвертое - отсутствие горизонтального контроля. Сегодняшний контроль над бюрократией весь внутрибюрократический. Он вертикальный. Та самая вертикаль власти, армию чиновников, которая сегодня существует сверху вниз: вышестоящий чиновник контролирует нижестоящего. Это означает, что чиновников не контролирует сегодня никто. А президент не в состоянии контролировать двухмиллионную армию чиновников, которая сегодня существует. Нужно создавать механизмы общественного контроля. Вся иерархия законов и подзаконных актов должна вычищаться от таких норм, которые наделяют чиновников единоличной властью по распоряжению какими-то ресурсами.

Создать такой контроль без реального разделения властей, без реального местного самоуправления, без обеспечения независимости и развития парламента и СМИ невозможно. Для этого надо создавать реальную политическую конкуренцию. Надо отменить сбор подписей для зарегистрированных партий, облегчить их регистрацию, разрешить блоки на выборах, снизить проходной барьер до 3-4% и гарантировать госфинансирование партий и равное освещение в СМИ для всех партий, а не только парламентских.

Иными словами, нужно отказаться от экономического и технологического детерминизма, который принят сегодня в России. Как оказалось, этот экономический базис не определяет надстройку. И 90-е годы показали, что построение рыночной экономики без политической демократии, соответствующей ей - это путь в третий мир. Именно в этом заключаются наши различия в подходе к модернизации России.

Глотов: Дорогие друзья, коллеги! Если бы вернуться к непрофессиональным журналистским обязанностям, которые я исполнял 15 лет, будучи депутатом Государственной думы, представляя в парламенте страны Краснодар, то о чем бы я писал, говоря о модернизации? Я бы в первую очередь писал о партиях и модернизации. О том, что нет сегодня ни одной политической партии, которая бы серьезно и ответственно занималась этой темой каждый день. Я не говорю о своей могучей партии «Патриоты России»: мы имеем свой 83-х тысячный партийный актив, который во многом заточен на модернизацию. Мы недавно проводили съезд, и в повестке дня по существу некоторые проблемы модернизации, в первую очередь политической, стояли.

Необходимо довести это до регионального уровня, до местного самоуправления, что пытается сделать президент. Это элементы политической модернизации. А если говорить о технологической, то мы не видим сегодня всплеска активности, который бы говорил о том, что партии очень заинтересованы в модернизации.

У «Единой России» есть все возможности работать. КПРФ имеет, конечно, программу модернизации, передало эту программу президенту страны. Мы имеем такую программу, она называется «Курс на страну номер 1», она есть на нашем сайте. Но работая на протяжении всего периода в комиссии по модернизации, созданной по инициативе президента, я пока не сталкивался с тем, чтобы партии горели этой темой. А это - тема национальной идеи, которая может и должна быть реализована в нашей стране. Это тема модернизации сверху. Модернизации снизу нет, не было, и, возможно, не будет. А модернизация сверху под руководством президента страны в первом его сроке осуществляется достаточно энергично. Могу засвидетельствовать, что эту работу проводят сверху достаточно энергично. И я надеюсь, что эти количественные усилия дадут результат.

На заседаниях комиссии поднимаются очень серьезные проблемы: вчера это были проблемы энергосбережения, позавчера - детских центров. До этого рассматривали мои любимые вопросы, связанные с государственной поддержкой инновационной деятельности и законом, который сегодня находится в Государственной думе. Кстати говоря, проект закона о господдержке инновационной деятельности внесли представители всех политических партий. Мы собрали 60 поправок к этому законопроекту, их правильно оформили и передали в Государственную думу. Комиссия по модернизации сейчас стала похожа на нормальное производство. Создается конкурентная среда, и это очень хорошо, в лице правительства, создавшего параллельную структуру – «Агентство стратегических инициатив» - которое скоро начнет работать. Будем надеяться, что это тоже будет играть серьезную роль в дальнейшей судьбе страны, в технологиях. Нам надо пройти 4-5-й технологический уровень и догнать 6-ю технологическую формацию. Удастся - выживем, нет - все закончится печально.

Второе, о чем я хочу сказать, это личности модернизации. Еще раз хочу подчеркнуть, что все идет сверху. Мы вынуждены вернуться к прежним методам, которые были в советское время: надо комиссарить. Надо назначать комиссаров, которые в состоянии, что-либо сделать в регионе для того, чтобы продвинуть модернизацию. Я удивлен тем, что те вертикально интегрированные структуры, которые там есть, этим не занимаются, и нужны эти комиссары. Каждый из нас может задуматься, а что там делают полпред президента в этом округе и федеральный инспектор? Почему надо туда назначать комиссара по инвестициям, который смог бы что-то там сделать. Назначьте меня комиссаром по инвестициям. Партия может выдвинуть 20-30 таких кандидатов. Это кадровая политика.

Политика нашей партии - поддержать эту модернизацию снизу. Пока не слышат. Это означает, что надо вернуться к старой проверенной советской системе изобретателей и рационализаторов. Поднять это движение, привлечь людей. Модернизация провалится, если не будет подкреплена поддержкой снизу. Если модернизация не завершится действительно восстановлением районного народного хозяйства. Когда Грефу задавали в Госдуме вопрос: «Скажите, местная промышленность будет когда-нибудь работать»? А он отвечал, что такого понятия, как местная промышленность, нет. О чем можно разговаривать с начальником штаба промышленности, когда для него нет такого понятия? Что в районных центрах теперь - умереть? Ведь раньше это все было, и еще теплятся остатки этих производств. Поэтому мы понимаем модернизацию сверху донизу, когда это связано с технологическим возрождением страны, связано с развитием местной, региональной и прочей промышленности. Мы говорим: «Сколково - в каждый регион».»

Сейчас я в силу ряда обстоятельств возглавил Совет политических партий города Москвы. Ставим вопрос: каково технологическое состояние московского метро? Безобразное. Мы везде эту тему модернизации стараемся провести, и небесполезно. Я считаю, надо говорить и о политической и о технологической модернизации, чтобы это не осталось игрушкой для президента и группы лиц, которые этим занимаются. Тогда окончательно будет упущено время, Россия потеряет шанс на технологическое обновление, и эта национальная идея умрет окончательно, так и не родившись.

Но, похоже, создается конкурентная политическая среда в этой модернизации. Кто активисты этой модернизации? Президент, который много внимания уделяет этому. Ежемесячно мы видим, как работает комиссия по модернизации. Председатель комиссии Александр Аузан сидит по правую руку от президента и может озвучивать наше мнение - тех людей, кто делегирован туда на общественную работу. Я рад, что именно этот человек возглавил комиссию, он не дает нам покоя, и мы занимаемся этой работой каждый день.

Я занимаюсь законодательством. Но сегодня я не могу понять, где новый механизм торможения. Закон предложен сегодня всеми фракциями, но он до сих пор не принят Госдумой. Он даже не прошел первого чтения. Говорят, что из Правительства нет положительного заключения на Закон о государственной поддержке инновационной деятельности в стране, подписанный представителями всех политических партий. В мире есть много механизмов, понуждающих к модернизации - это налоговые льготы и наоборот штрафы, но такие механизмы должны быть определены законом и должны работать. Почему же закон не принимают даже в первом чтении, чтобы открыть широкую дорогу к обсуждению?

Здесь есть представитель Саратова. Вспомните, как в Саратове отмечалось пятидесятилетие пилотируемой космонавтики. Как выступали там люди с предприятий с отчетами и говорили, что мы сделали для космоса. А потом Саратовская государственная академия права передала нам 30 поправок к этому закону. Возникает вопрос: что же все-таки тормозит закон, и кто активисты этого торможения, которые не дают дорогу даже в этой политической инновационной среде, которая вроде бы сегодня складывается и существует в стране?

Я приехал в любимый дорогой Краснодар, чтобы спросить себя и тех, кто там находится о том, сколько малых предприятий создано при ВУЗах Краснодара. Выясняется, что единицы. В Москве тоже не много, и созданы они были до принятия два года назад соответствующих изменений в Закон об образовательной деятельности. Минобразования должно отчитаться, сколько создано малых инновационных предприятий при ВУЗах за прошедшие два года. И если ректор ничего не создал, даже формально, гнать надо такого ректора. Если он не выполняет закон. Самый дорогой закон, который был принят за всю историю Государственной думы. И что дальше? Где этот механизм? Где эти люди, которые тормозят процесс? Давайте называть их пофамильно.

Раньше говор»или: Что ты сделал для перестройки»? Сейчас надо спрашивать, что ты сделал для модернизации, иначе все закончится так же плачевно, как перестройка. И технологии модернизации - наша работа. Мы работаем довольно интенсивно - рабочая группа, комиссия по модернизации. Мы рады, что пресса откликается на это, но мы не рады, что нет серьезной общественной поддержки: остатков Общества «Знание», которые могли бы этим заниматься. В России есть 400 технических музеев, которые могли бы заниматься пропагандой модернизации, есть изобретатели и рационализаторы - все это - инновационная общественная среда модернизации. Без этого ничего не получится, и все это будет когда-то свернуто.

Вопрос: Будет ли второй срок президента Медведева? Будет ли новый старый президент? Эта тема остается открытой вне зависимости от этого, будет работать либо комиссия по модернизации, либо Агентство, создаваемое правительством, либо какие-то другие формы. Но по-прежнему ясно и понятно, что это все будет идти сверху, насильственным путем. Пути снизу пока никто не видит и не предлагает. Но если удастся совместить сверху и снизу, то, может быть, будет какой-то положительный серьезный результат.

Сроки, которые мы видим, они ничтожны в историческом масштабе, потому что между четвертой и шестой технологическими формациями дистанция огромного размера. Если мы ее не пробежим, то дальше уже говорить будет просто не о чем.

Аузан: Обращаю ваше внимание на то, что мы выслушали представителей трех партий, и взгляды сходятся в том, что модернизацию делать надо, в том, что много проблем. Но расходятся по поводу того, как делать.

Грачев: Закон о государственной поддержке инновационной деятельности в России я написал семь лет назад. И у него была пояснительная записка. Вот новый закон - он, по сути, чуть-чуть изуродованный вариант этого закона, который был написан семь лет назад. Различия непринципиальны. Закон подписан всеми партиями. Принципиально то, что было написано в пояснительной записке. Надо просто фиксировать факт, совершенно простой и очевидный, что последние десять лет под разговоры о модернизации, о переходе на экономику знаний реальная доля знаний, доля инновационного продукта России в мире снизилась примерно в пять раз и сейчас составляет примерно 0.3%. Точно так же она снизилась и в самой России: резко увеличилась доля сырья, и существенно снизилась доля инновационного продукта. Притом, что иногда принимались какие-то вроде бы и правильные решения.

Для того, чтобы дальше изменить ситуацию, надо очень четко понимать, а почему это так. Почему, несмотря на всякие разные разговоры, мы вылетаем в эту газовую трубу. Моя оценка до предела простая: есть мировой спрос на наше сырье. Он в районе триллиона долларов - нефть, газ, лес. И есть спрос, предъявленный мировой экономикой на наши знания - это порядка 10 млрд. долларов. Соотношение 1:100.

При этом надо понимать, что вложения в любые инновационные продукты всегда рискованны. Настоящий инновационный продукт примерно в десять раз более рискованный, чем обычное вложение в нефть и газ. Соответственно это рождает просто громадную фантастическую асимметрию в инвестициях в рамках рыночных механизмов. И рыночного решения этой проблемы быть не может в принципе. Потому что вот это доминирование огромное спроса в глобальном мире на наш сырьевой продукт обязательно будет гнать нас в эту трубу, в то, чтобы мы стали сырьевой державой. Соответственно, если мы с этим не согласны, то мы должны четко понять, как нерыночными методами и сколько мы должны перераспределять в пользу инновационных отраслей.

Грубая оценка «сколько» тоже достаточно очевидна: экономика знаний означает, что у вас продукта, связанного со знаниями, более половины ВВП страны. Тогда инвестиций в этот продукт должно быть больше, чем в сырьевой продукт. Сколько вкладывается в развитие сырьевых бизнесов - мы примерно представляем. Порядка 100 млрд. долларов. Соответственно, если мы хотим стать экономикой знаний, то порядка 100 млрд. долларов мы должны тем или иным способом перераспределять в пользу такой экономики.

Возникает первая развилка, которая все определяет - как перераспределять. Механизма два мир придумал. Первый - прямые инвестиции через бюджет, что иногда бывает успешным, особенно в режиме модернизации. Второй - налоговые преференции. Если мы оценим нашу страну, то там будет два фактора. Первое: она коррумпирована, и не коррумпирована в ближайшее время не будет, как бы нам этого не хотелось. И второе - у нас не было рыночного оборота знаний, он мизерный, по сравнению с тем, что прошли Германия, США и другие. Это значит, что у нас предельно неточно будет определяться место инвестирования этих бюджетных денег. Этот механизм и так, в принципе, достаточно сложный и неэффективный, но в России его КПД можно оценить заведомо ниже 1%. Это возможно только в исключительных случаях. Например, можно дать деньги академику Алферову просто потому, что он нобелевский лауреат и у него есть школа.

Но таких вот историй, когда понятно, что эти бюджетные деньги пойдут на дело, крайне мало. Например, все вложения в нанотех, если честно их оценить, то никакой особенной отдачи там нет. Первые вложения были сделаны пять лет назад, сейчас это примерно 330 млрд. долларов, уже должна быть в бюджете отдача. А ее нет. Там нет по-настоящему инновационных проектов. Я не знаю ни одного, что не было бы взято из Советского союза пятидесятилетней давности. Соответственно, можно зафиксировать, что этот механизм бюджетного инвестирования в целом работать не будет. Значит, остаются большие налоговые преференции. Мы написали базовый закон об инновационной деятельности и написали базовый пакет налоговых преференций - 16 законов, которые полностью задействованы в Сколково. Я поддерживаю Сколково, потому что там правильно поняли, что если нужен результат, то придется задействовать весь этот базовый пакет налоговых преференций. Если мы говорим, что поняли наконец-то, что нужны мощные налоговые преференции, то что не сделано? А не сделана еще одна главная вещь для этого способа: автоматическое определение тех, кто получит налоговые преференции. Потому что иначе мы возвращаемся к пункту номер один. В Сколково, например, предложен списочный способ. То есть там по списку будут определять, что вот эти годятся для налоговых преференций, в том числе и те, кто не базируется непосредственно на этой территории, а остальные не годятся.

Для отдельно взятой контролируемой точки такой способ решения задачи, вероятно, возможен, но в целом для страны он абсолютно неприемлем. Понятно, что ничего, кроме массовой коррупции, такой способ для страны в целом дать не может. Тогда мы должны в базовом законе, и это самый главный его раздел, четко и ясно прописать механизм автоматического доступа в любом регионе страны тех, кто действительно делает инновационный продукт, к налоговым преференциям. И распространить то, что опробовано в Сколково, на эти субъекты инновационной деятельности. Понятно, что на старте надо сделать предельно жесткую систему, чтобы был тотальный контроль. Я написал в законе, и это дальше пошло и в новый закон, что начинаться все должно с уже оформленной интеллектуальной собственности. Потому, что инновационная деятельность - это не наука. Это - взять результаты науки, знания, довести их до уровня интеллектуальной собственности через патенты, лицензии. И уже этот продукт превратить в товар и продать. Это и есть вся цепочка инновационной деятельности, начиная с патентования. Все остальное в законе - это описание системы, техники. Это может немного отличаться в нашем стартовом варианте от того, что представлено в Госдуму.

Немного про модернизацию. Потому что инновационное развитие и собственно модернизация - это несколько разные вещи. Конечно, в идеале можно было сказать, что хорошо бы нам сразу взять и встать на инновационные рельсы. Но, наверное, при разгромленной энергетике, при разгромленных железных дорогах, при разгромленной инфраструктуре так просто быть не может. Надо одновременно заниматься и восстановлением нормальной экономической среды. Когда я говорю о разгромленных железных дорогах, то я опираюсь на опыт бизнесменов, которые пытаются что-то вывезти. Если откровенно спрашиваешь: лучше или хуже стало за последние 10 лет, с тех пор как РЖД перешли в режим акционерного общества, то ответ однозначный - намного хуже. Доступ к перевозкам на порядок хуже. По ЕЭС я хорошо знаю ситуацию. Реально там количество работников увеличилось в полтора-два раза, производство при этом уменьшилось с момента старта реформ, и износ оборудования на уровне 50-70% по мощностям и сетям. Понятно, что это вещи, которые решаются исключительно государством. Потому что когда начинаешь разбираться, будут ли там частные инвестиции, ответ простой: не будет там значимых частных инвестиций. По энергетике это как выглядит? Частные инвестиции идут туда, где построенное будет стоить дороже, чем ты вложил. В энергетике капитализация компании по киловатту установленных мощностей в районе 500 долларов, а построить мощность в 1 киловатт стоит 3000 долларов, ремонт - 1000-1500 долларов. Абсолютно не могут туда частные инвестиции идти, за исключением ситуаций, когда рядом алюминиевый завод или еще что-то подобное. Это значит, нужны прямые бюджетные деньги, которые нужно вложить, чтобы эта среда нормально функционировала. На самом деле понятно, что два рычага модернизации - это прямые государственные вложения и быстрое форсированное развитие малого предпринимательства, которое может быть необязательно инновационным. К сожалению, сейчас принимаются решения прямо противоположные этой задаче: ввели налог 34% - придушили 400 тысяч малых предприятий, отменили ЕНВД - придушили еще 300 тысяч. И так далее. Все решения прямо противоречат тому, что нужно было бы сделать.

Аузан: А теперь ваши вопросы.

Вопрос: Магнитогорск. Я слушала сейчас про модернизацию, но ни от кого из вас я не услышала слова «культура». Все эти модернизации осуществляют люди. У нас на магнитогорском комбинате проходит чудесная модернизация нового оборудования. Но если человек позволяет себе на рабочем месте пить, то не спасет никакая технологическая модернизация. О культурной модернизации никто из вас почему-то не говорит. А все начинается в головах. Что с этим делать?

Вопрос: Чебоксары. У меня вопрос к Ивану Дмитриевичу. Скажите, пожалуйста, как вы оцениваете сегодняшний институт патентных поверенных? Инновационные достижения сложно продвигать без официальной регистрации. Не пора ли начать подготовку молодого контингента патентных поверенных на бюджетной основе?

Вопрос: Ростов-на-Дону. Скажите, пожалуйста, рассматривала ли комиссия в качестве предпосылок модернизации комплексное реформирование налогового и таможенного законодательства?

Вопрос: Кемерово. Я бы хотела все-таки услышать ответ на вопрос, что конкретно партии пытаются делать в плане модернизации? Если можно, то какие-то конкретные примеры.

Какими бы плохими ни были законы, касающиеся инновационной деятельности, они существуют. И на местах их пытаются реализовывать. У меня сложилось впечатление, что вы призываете все отменить, и все сделать заново. Что вы конкретно как представители партий в Госдуме предлагаете поменять в этих законах, чтобы могли развиваться инновации и инновационные предприятия?

Вопрос: Курская область. Модернизация - очень модное слово, и этим очень напоминает очередную кампанию. И ваши выступления оптимизма не добавили. В регионах очень настороженно к этому относятся. Есть ли какой-то механизм контроля подведения каких-то итогов? Или все это опять превратится в фикцию и закончится распилом бюджетных денег, как все боятся?

Вопрос: Сочи. Проект Сочи-2014 - это своего рода проект модернизации ценой в 1 трлн. рублей, как вы к нему относитесь?

Вопрос: Кировская область. У нас в регионе есть два примера модернизации: недавно была отремонтирована поселковая котельная. Часть средств куда-то делись, и котельная стала приносить огромные убытки. В итоге, коммунальщики задолжали более миллиарда, а жители перестали платить. Как контролируется такая модернизация?

Другой пример - программа энергосбережения, введение новых лампочек. Никак не разработана программа их утилизации. Сергей Александрович привел в пример Кировскую область. Можно ли подробнее?

Вопрос: Барнаул. Прозвучало несколько интересных воодушевляющих идей. Представитель партии Яблоко говорил о необходимости ротации элиты. Сама по себе тема ротации очень интересна, и я думаю, что желающие занять место нынешней элиты конечно, есть. А есть ли у партии Яблоко представления о том, какие есть механизмы сделать так, чтобы на место старой не пришла такая же элита, жадная до перераспределения бюджетных денег?

Второй вопрос относительно комиссаров. Это будет силовая модернизация? Каким образом и методами воздействия комиссар будет решать свои задачи? Может быть, ему выдадут наган?

Вопрос: Скоро выборы, и очень хочется знать, найдут ли эти идеи отражение в ваших предвыборных программах? С какими лозунгами вы пойдете на выборы?

Аузан: это последний вопрос может покрыть все остальные, потому что понятно, что все партии не без удовольствия будут отвечать на этот вопрос. Поэтому начнем мы не с него.

Итак, первый вопрос: культура как фактор модернизации.

Грачев: Я отвечу как технократ: на мой взгляд, принципиально, чтобы у страны был проект. Я считаю, что СССР кончился, когда он проиграл гонку за Луну. И после этого элиты занялись развлечением, понимая, что они безнадежно отстали. Соответственно, у страны исчез большой проект, который порождает совсем другое представлении о жизни, иную атмосферу. Я считаю, что ссылка на каких-то пьющих работников неправильна. Я много сравнивал всяких разных работников и утверждаю, что в целом наши работники никому в мире не уступят. На мой взгляд, самое главное - это ясные и определенные проекты, вокруг которых и культура начинает выстраиваться так, как нужно.

И, в связи с этим, по сочинской олимпиаде. Я, например, не голосовал за сочинскую Олимпиаду. Я не считал, что Олимпиада, чемпионат - это главные проекты, которые должны реализовываться в стране. Простой облет спутника Марса Фобоса дешевле, чем сочинская олимпиада. А с точки зрения последствий для страны - абсолютно несопоставимые результаты. На мой взгляд - это не проект, а история, которая, может быть, для города Сочи окажется полезной, что тоже не факт.

Закон о патентных поверенных внесен. Понимание у фракции, что с этим делать, есть, и оно вылилось в конкретный закон. Я написал в своих законах, что люди, которые этим занимаются, должны иметь налоговые преференции, независимо от того, являются ли они государственной структурой или частной.

Собко: Я очень благодарен за вопрос относительно культуры. На самом деле, несмотря на то, что мы говорим сейчас о модернизации, никакой модернизации не будет, если не будет того самого духа, того самого понимания единства общества, ради которого эта модернизация должна происходить. Что происходит сейчас в стране - для вас, журналистов, совершенно не секрет. Поэтому без поднятия духа, без понимания, что нужно создавать гражданское общество, другого пути нет. Мы ничего технически не достигнем, если сами не будем противостоять цинизму, который нас окружает.

И два слова по поводу Олимпиады. Олимпиада - это здорово. Сам люблю спорт. Но я представляю очень живо эту картинку, когда англичане сидят на розыгрыше, определяющем, кто будет проводить Чемпионат мира по футболу, а им говорят: дайте зулусам мячик, они же модернизироваться хотят! Пусть они дорожки гравием посыпают, а не направляют деньги на образование и так далее. Пусть забирают все: Формулу-1, все подряд олимпиады, все что хотят. Мы не можем, не имеем права поддаваться на эти конфетки. Здорово было бы, если бы все население жило не за чертой бедности, а хотя бы как средний класс в европейской стране, и мы бы еще проводили чемпионаты мира. Но мы сейчас должны, как в 1934 году, мобилизовать все усилия и сделать мощнейший рывок. Мы можем это делать. И модернизацию мы сделаем, но только если каждый внутри себя поймет, что от каждого из нас это зависит. А от вас как от журналистов, зависит правильная информация.

Большаков: Я тоже постараюсь ответить сразу на все вопросы. Как я уже сказал, проводить модернизацию только техническим стимулированием экономики заведомо неэффективно. Вот вопрос из Кирова, как все проконтролировать, какие итоги, чем все это должно закончиться и так далее. Модернизация - это очень масштабная задача. Она включает в себя институциональную перестройку всей системы, всех ее сфер: экономической, политической, социальной и социо-культурной. Безусловно, здесь культура имеет очень важное значение. Модернизация требует на самом деле нового человека. Стоит сказать, что советское руководство при проведении перестройки понимало, что необходимы совершенно новые социальные отношения, необходимы новые ценности. И вообще, практика показывает, что институциональные изменения приводят к изменению ценностей людей. Если последовательно и неуклонно идти в этом направлении, то я думаю, что ценности наших российских граждан будут более нацелены на самостоятельность мышления и на активность как в политике, так и в социально-экономической жизни. А именно это является залогом успешности той или иной модернизации. Итогом этой модернизации должно стать изменение отношений: должны возникнуть совершенно новые отношения на новой основе. Прежде всего, должны быть защищены права собственности, должно быть равенство перед законом, институты должны работать эффективно, и власть должна сменяться.

Что касается вопроса о ротации элит, безусловно, сегодняшняя элита как таковой элитой не является. В нашей российской социологической традиции элитами принято считать тех, кто находится у власти. На мой взгляд, это неверный подход: элита - это тоже такой слой, который обладает определенными ценностями - независимостью, самостоятельностью мышления, образованностью и патриотичностью. Но эта патриотичность должна быть не в рамках голого ура-патриотизма, а желанием работать на благо страны и работать в этой стране. Сегодня же наша элита правит здесь, а живет и вкладывает деньги именно за границей.

Теперь что касается олимпиады. К сожалению, в России все очень часто делается в режиме кампанейщины. Сочи-2014, мне кажется, из этой области. Это некие мифы, которые призваны создать легитимную основу для действующей власти. При этом ничего существенного даже в спортивной сфере олимпиада стране не принесет, потому что она развивает, прежде всего, элитарный спорт, а не массовый. И те ресурсы, которые затрачиваются на Олимпиаду, несопоставимы с теми задачами, которые стоят. И во многом наносят урон как экономической сфере, так и экологической сфере той территории, на которой будет проводиться олимпиада.

Что касается вопроса о том, что конкретно мы предлагаем, то у непарламентских партий не так много ресурсов для того, чтобы что-то делать сегодня, но мы стараемся. Нами разработана программа «Дома. Дороги. Земля», которая обсуждалась и с президентом, и с премьер-министром. Они, к сожалению, пока не готовы принимать решения в этом направлении, а заимствуют лишь отдельные элементы из этой программы. Поэтому мы обращаемся к другим сторонам, заинтересованным в модернизации. Эта программа обсуждалась с губернаторами, и ряд из них ее поддерживает. Но, к сожалению, в нашей дефедерализованной стране у регионов нет ресурсов для того, чтобы ее осуществить.

Это программа десталинизации России, которая была поддержана правозащитными организациями. И многие из тех предложений, которые мы разработали, вошли во всем известный проект комиссии по правам человека и гражданскому обществу при президенте России. Это была совместная работа с обществом «Мемориал» и Московской хельсинкской группой.

Что касается выборов, то, конечно, каждая партия идет со своей программой, но один из главных вопросов, который нами будет ставиться на выборах, это вопрос об упущенных шансах. И вопрос той черты, за которой будет огромная пропасть. Если мы не проведем реальной модернизации, то Россия рискует перейти в разряд отстающих стран. И с нашей точки зрения через 30-40 лет не будет такого понятия, как развивающиеся страны, будет развитый мир и неразвитый. И вот это - тот уходящий поезд, в который нам необходимо сегодня вскочить. Если мы этого не сделаем, то, к сожалению, он уйдет.

Глотов: Спасибо Магнитогорску за вопрос о культуре и модернизации. Я думаю, что это будет одной из тем заседания рабочей группы. Технологическая, техническая культура - ясно и понятно, что без этого никуда не денешься, и чем дальше, тем больше с этим будем сталкиваться. Но я думаю, что это и технологическая модернизация в библиотечном и музейном деле. Об этом сегодня тоже начали говорить, Что касается музеев, есть очень серьезная опасность, что 35% из них просто уйдут в церковь, и мы никогда их больше не увидим. Поэтому есть, что обсуждать.

Патентных поверенных необходимо готовить в ВУЗах.

Что касается налогов. Необходимо в законе об инновационной деятельности более четко прописать налогообложение. И в принципе это есть. Но никто не может дать ответ на вопрос, почему закон не принимают, если он готов.

К вопросу о партиях и модернизации. Наша партия поддерживает конкретные точки роста, чего сегодня не хватает. Нужен механизм работы комиссии, которого мы тоже добиться не можем, куда обращаться. Мы хотим большую модернизацию совместить с точками роста и конкретными обращениями людей, которые сегодня поднимают головы и говорят: мы хотим этим заниматься.

Пока модернизация, конечно, кампанейщина, но мы хотим, чтобы из этого выросла настоящая модернизация. А куда идут деньги, конечно, надо проверять, нужен контроль.

Ничего пока крупного прорывного мы в кировской области не увидели. Это пример партийного назначения. А я хочу сказать, что должен быть серьезный кадровый резерв на многопартийной основе. И комиссия по модернизации тоже могла бы в этом поучаствовать.

Что касается комиссаров. Тужурок и наганов не раздаем. Это не я говорю, это говорит президент, от безысходности, или от того, что надо ускорить процесс.

А наш партийный лозунг это - Модернизация для всех.

Собко: Буквально два слова. Официальный сайт КПРФ - там есть все лозунги и все программы. Что касается комитета и моего участия непосредственно, то там тоже все есть.

Большаков: Проектом номер 4 будет проект «Инновационная Россия», для которого сделан базовый закон и шестнадцать налоговых законов, внесенных в Государственную Думу. Лозунги обязательно будут «Нет росту тарифов!», потому что это принципиально для модернизации, и «Справедливые налоги».

Аузан: Спасибо. Не знаю как вам, уважаемые коллеги, а мне было страшно интересно послушать. И нюансы различий показывают, что нет простых подходов, и размышление идет полным ходом.

Видеозапись круглого стола