18 марта в старейшем и, безусловно, лучшем горном вузе России – Санкт-Петербургском государственном горном институте имени Г.В. Плеханова состоялось заседание Высшего горного совета, возглавляемого бывшим министром топлива и энергетики Юрием Шафраником. Участники заседания обсуждали вопрос: «Развитие горного профессионального образования – важнейший фактор ускорения внедрения инновационных технологий, повышения конкурентоспособности продукции отраслей минерально-сырьевого сектора экономики». Однако дискуссия охватила более широкий круг проблем.
Тон обсуждению задал доклад ректора СПГГИ, заместителя председателя Высшего горного совета – руководителя секции по вопросам горной науки и кадровой политики Владимира Литвиненко. Констатируя сырьевой характер отечественной экономики, он предположил, что в ближайшей перспективе она может стать углубленной сырьевой. А вот когда модернизация обеспечит переход добывающего сектора и всей экономики на инновационные рельсы, – это, по мнению докладчика, «зависит от руководства страны и от отношений, которые мы будем выстраивать с исполнительной властью и горнодобывающим сектором».
В. Литвиненко подчеркнул, что горный бизнес связан с рисками. Значит, особенно нуждается в государственной поддержке. А государство «максимум что делает, так только показывает спину», когда, разумеется, «надо подставить плечо». В данных условиях, считает докладчик, «наши ресурсы и остаток интеллектуального потенциала – это те преимущества, которые в России имеются сегодня». Что же касается прорывных технологий, достижений в космической и оборонной отраслях, то пока «неощутимо, что они тянут экономику».
Проблем экономических, да и социальных, у нас действительно много. Однако Владимир Стефанович выделил три:
Первая проблема – кадры. Вторая – кадры, занятые подготовкой кадров. Третья – государственные кадры, отвечающие за кадровое обеспечение всех отраслей экономики.
По мнению докладчика, страна уже четверть века пребывает «в переходном периоде – периоде неопределенности». И именно здесь содержится ответ на вопрос, «почему наши отрасли, система госрегулирования и т.д. работают не так, как в других (благополучных – прим. ред.) странах»? Ответ простой: реальные люди нашей среды не могут лучше работать, поскольку не может качество человеческого капитала «быть выше качества образования в стране». Поэтому, например, губернатор, не обремененный наработками системы управления, управляет «с белого листа». Поэтому, кстати, и трубы тянут по городу, не считаясь с затратами и неудобствами, которые испытывают жильцы окружающих котлованы домов, тогда как на Западе стремятся использовать локальные системы тепло- и газообеспечения.
«Качество системы образования – стратегический потенциал преобразования России, о котором говорят президент и премьер», – считает Владимир Литвиненко. При этом он имеет в виду не только образовательные учреждения. Верные знания и представления должны давать все институты государственной принадлежности и гражданского общества. Взять сферу бизнеса, обязанного в условиях «капиталистического строительства» стать локомотивом экономического развития. Что мы – благодаря СМИ – знаем об этой непрозрачной сфере кроме выплескивающегося из нее гламура или криминала? Практически ничего. И неудивительно, если, к примеру, 1-й канал отечественного ТВ отводит лишь 1,6% эфирного времени тем людям, которые действительно умеют зарабатывать, пополняя государственную казну и увеличивая число рабочих мест.
Докладчик привел характерные цифры. В конце прошлого десятилетия страна имела около 22 000 горнодобывающих компаний разной формы собственности, к 2009 году их осталось порядка 7000, но и это число сократилось на 30% только за прошлый год. Одну из причин сокращения Владимир Литвиненко видит в том, что люди, работающие в сфере бизнеса, воспринимаются в обществе как изгои. Особенно негативно к ним относятся местные власти и фискальные органы. Хотя именно они в первую очередь должны поддерживать реальный бизнес, который, по сути, их и кормит, отчисляя средства в бюджет, создавая рабочие места. На самом деле, что касается горного бизнеса, то он просто душится налогами. Тут, образно говоря, ты еще ничего не создал, а только задумался о создании, как уже надо платить.
По мнению Владимира Стефановича, модернизацию горнопромышленной сферы провести невозможно, «полагаясь на наличные сегодня кадры», поскольку вузы не в состоянии дать студентам необходимые практические навыки. Рамки учебной программы не позволяют подготовить хорошего оператора или менеджера, управляющего процессом бурения. Между тем цена буровых работ за последние три года выросла на 40%, хотя стоимость оборудования и ГСМ поднялась незначительно. Куда исчезают средства? Достаточно сказать, что именно на 40% повысилась производственная аварийность. То есть, сказывается человеческий фактор, качество человеческого капитала. На Западе (в Канаде, Англии, Норвегии) молодой специалист выступает только в роли стажера, его 3–4 года «прокатывают» в отрасли прежде чем аттестовать как реального инженера-буровика, технолога или обогатителя. Лишь после этого страховые компании готовы разделять производственные риски.
«Аттестация качества подготовки специалиста должна быть срочно утверждена законодательством», – уверен ректор СПГГИ. Как уверен и в том, что образовательная система не станет эффективной до тех пор, пока не будут разработаны стандарты, регулирующие трудовые отношения в горнопромышленной сфере. «Что мы хотим, например, от бакалавра, куда его направить?» – спрашивает он. Согласно требованиям Министерства образования и науки, скоро предприятия горной промышленности будут напичканы бакалаврами и магистрами. Но на производстве нужны производственники, а не «лабораторный планктон», который охотно собирают западные фирмы и, после доучивания, заставляют – на законной основе – работать на себя годами (в США – 10 лет).
Парадокс и в том, что система образования реформируется без участия ректоров вузов. Их, высочайших профессионалов, готовых поделиться конкретными предложениями, просто не пускают в министерство, не говоря уже о приглашении, уточняет Владимир Литвиненко.
Сегодня на обучение одного студента в вузах минерально-сырьевого комплекса бюджет выделяет чуть более 2000 долларов в год, тогда как «вуз, где для этого имеется меньше 10 000 долларов, надо закрывать, – убежден ректор СПГГИ, – поскольку специалист-полуфабрикат хуже отсутствия специалиста». При этом у компаний нет мотивации инвестирования в образовательный процесс из-за отсутствия законодательной базы, а государство, якобы избегая проблемы коррупции, устроило такое «выравнивание», что некоторые гуманитарные вузы получают средств в 5 раз больше, чем технические, причем связанные с подготовкой специалистов для аварийноопасных производств.
Владимир Стефанович призвал коллег к созданию центров коллективного пользования (буровых, геодезических и прочих полигонов), что позволило бы повысить эффективность студенческой практики без чрезмерных затрат со стороны каждого вуза. А обращаясь к представителям бизнеса он заметил: «Не надейтесь, что мы в одиночку подготовим кадры, которые вам нужны. Необходима колоссальная совместная работа, чтобы выйти из создавшегося положения». Одним из поводов для такого заявления послужил, видимо, тот факт, что далеко не бедные компании (включая АЛРОСА, Норильский никель и Газпром) отказываются от договорных обязательств с вузом и перестают платить за обучение своих студентов. «Это отношение временщиков к образованию», – заключил Владимир Литвиненко. (Кстати, руководство Норильского никеля недавно докладывало премьеру о больших успехах, которые вернее было бы отнести к борьбе против окружающей среды.)
Впрочем, средства на качественную подготовку студентов-горнопромышленников можно найти и без упомянутых «доноров». Достаточно от $480 млрд, которые извлекаются из недр ежегодно, законодательно «отщипнуть» всего 0,1% на целевое воспроизводство профессиональных кадров. Однако не получается – Министерство финансов против, опять-таки закрываясь коррупционным пугалом, которое не мешает процветанию коррупции, но активно препятствует развитию всех отраслей отечественной экономики.
Первый заместитель председателя Комитета Государственной Думы по образованию Юрий Карабасов видит одну из причин потерь, понесенных профобразованием, в том, что в стране нет отраслевого управления. Поэтому конкурирующие компании перекупают друг у друга «готовые кадры», не заботясь о будущем отрасли. Хотя это будущее больше всего зависит от степени консолидации компаний, от их деятельного участия в развитии системы профессионального образования.
Он напомнил собравшимся, что существует, например, Правительственная комиссия по вопросам развития металлургического комплекса, причастная, в том числе, к горнорудным делам. Именно она, считает Юрий Карабасов, призвана разработать программу кадрового обеспечения отрасли, организовать инвентаризацию образовательной сети. Такая программа должна включать 1) прогноз отраслевых потребностей и 2) госзаказ вузам. Кстати, депутат тоже констатировал, что в Министерстве образования и науки «некому заниматься горными делами». И вузы не смогут возглавить создание программы, заявляясь «с протянутой рукой к олигархам».
Особую озабоченность Юрий Карабасов выразил в связи с реалиями демографической ситуации, которая однозначно ведет к сокращению числа студентов горного сектора. Как при этом мотивировать молодежь, чтобы она шла в горняки? Как мотивировать преподавателей горных вузов? Говоря об этом, депутат напомнил, что на совместном заседании Госсовета и комиссии по модернизации, посвященном развитию профобразования, которое провел президент 31 августа 2010 года, слово «зарплата» вообще не звучало.
«Образование, – подчеркивает Владимир Литвиненко, – это, прежде всего, гуманизация общества. Вторая миссия – генерация получения новых профессиональных знаний и трансформация их в производственную деятельность». И еще он подчеркнул, что Высший горный совет должен принять все меры, чтобы точка зрения профессионального сообщества на подготовку кадров для горнопромышленной сферы обязательно нашла отражение в законодательстве и конкретной деятельности правительства.
Более того, Высшему горному совету надо в самом срочном порядке заняться аккумулированием всех отраслевых ассоциаций и компаний, чтобы усилить свое влияние в обществе, обрести статус, позволяющий активно и эффективно участвовать в законотворческом процессе.