Борис МЕЛЬНИЧЕНКО: "Настоящего рынка в аграрной системе нет"

Борис Мельниченко в особых представлениях не нуждается. ЗАО "Солгонское", которым он руководит уже многие годы,-- одно из лучших сельхозпредприятий не только в Красноярском крае, но и в целом по России. Недаром же оно стабильно входит в число 100 наиболее сильных и эффективных хозяйств страны. Да при этом ещё из года в год системно развивается. В силу чего Борису Мельниченко в канун 80-летия Красноярья было присвоено звание Почётного работника агропромышленного комплекса России. Ну а поскольку он ещё и известный правдоруб, чем и отличается, в частности, в рядах депутатского корпуса Законодательного Собрания края, то суждения и оценки его по любым проблемам всегда остры и принципиальны. Даже в канун юбилеев и торжеств.


  -- Борис Владимирович, давайте всё же начнём разговор с предстоящего юбилея края.

  -- Что касается 80-летия Красноярья, то я думаю, что на фоне других регионов или даже страны в целом наш край, конечно, подходит к этой дате с определёнными положительными результатами. Хотя, по правде говоря, результаты эти в большей мере связаны с нашими сырьевыми ресурсами. Что же касается развития промышленности в регионе, то по этому поводу я ничего хорошего сказать не могу. Я считаю, что мы промышленность потеряли.

  -- А какова, по-вашему, ситуация в сельском хозяйстве?

  -- А теперь, как я люблю говорить, переходим на мягкую пахоту. На наши дела сельские. Да, нужно отметить, что сегодня в агропромышленном комплексе мы достигли определённой эффективности. Особенно это касается развития сельского хозяйства в 2007--2011 годах. Конечно, можно связывать эти результаты с губернаторством Александра Геннадиевича Хлопонина, который довольно быстро реагировал на возникающие в аграрной отрасли проблемы. Может быть, он и не занимался очень плотно сельским хозяйством, но его реакция на наши аргументы была достаточно оперативной и весомой. И это приносило результаты. И эти годы дали существенный импульс не только производительности и эффективности аграрного производства, но и его модернизации.

  -- Что же произошло потом?

  -- Сегодня мы можем констатировать, что в последние несколько лет этот процесс ещё продолжался по инерции. Но эта инерционная составляющая, увы, уже не обеспечивала той стабильности, которая необходима для дальнейшего развития. Уже начиная с 2012 года краевой агропром начал "снижаться". По 3--4 процента в год -- динамика отрицательная. И в 2013 году уже получили 1,8 процента убытков. Это без учёта господдержки.

  Так что эффективность несколько лет назад действительно была. Ускорились строительство, модернизация отрасли. Появились новые направления и механизмы господдержки АПК. Складывалось понимание, что мы достигли определённого уровня по сравнению с другими регионами. В 2012 году были планы усовершенствования и упрощения механизмов и направлений господдержки.

  Однако в том же 2012 году возникла мода "подтанцовки" под Федерацию, которая стала выдвигать свои условия по софинансированию поддержки. А наши краевые механизмы стали рушиться. И в результате мы за эти годы многое потеряли.

  -- А именно?

  -- Например, производство мяса сегодня убыточно. Оно ни по каким механизмам не получает поддержки.

  И, конечно, главное сейчас -- это производство зерна. Зерновая политика, по сути дела, разрушена. К примеру, раньше, ещё даже в царской России, государство всегда стремилось поддерживать хлеборобов -- и законодательно, и с помощью налоговой политики. Даже тогда, когда цены на зерно порою по разным причинам выходили за пределы определённого баланса. Потому что производство зерна всегда было подспорьем развития.

  А когда сегодня у нас сельхозпредприятия берут кредиты, они, поверьте, рассчитывают не на окупаемость этого проекта. Какая там окупаемость. Мы просто строим, потому что всё уже развалилось. Или потому, чтобы снизить затраты.

  -- Но ведь в вашем-то хозяйстве развала нет?

  -- Да, у нас, в "Солгонском", и ещё в ряде хозяйств сохраняются даже убыточные направления производства. Потому что у всех нас есть искреннее желание просто-напросто всё сохранять во имя человека. Мы должны производить всё то, что положено потреблять по климатическим условиям человеку, живущему в Сибири. Ведь я и сам питаюсь теми же продовольственными продуктами, которые мы производим. А если я не буду производить, например, свинину или говядину, потому что, мол, смогу купить это всё где-то в другом месте, да ещё и сомнительного происхождения...

  Да я просто не смогу так поступить. Мы для этого в хозяйстве и построили колбасный цех, чтобы наши люди потребляли по-настоящему качественные продукты. И все эти убыточные направления производства, которые мы сохраняем, необходимы для поддержания традиционного качества. Это и есть наш главный принцип.

  Конечно, если бы все сельхозпроизводители сразу рассуждали так, то ситуация бы, наверное, развивалась по-другому. Но сегодня, повторюсь, животноводство по-прежнему остаётся убыточным. И нам остаётся только надеяться и добиваться того, чтобы господдержка этой отрасли была адекватной.

  -- И всё-таки, получается, ситуация с зерном самая острая?

  -- Что касается зерна, то подчеркну ещё раз, что всегда, когда руководитель хозяйства берёт кредит, он рассчитывает не на окупаемость проекта, а на объёмы производства зерна и его рентабельность. Наши источники доходов -- это покупательный спрос, господдержка и кредитование. Если потребление населения низкое, а государство не справляется со своими обязанностями по компенсации выпадающих доходов в результате продажи продукции по цене ниже себестоимости, то приходится применять кредитные ресурсы.

  А этот баланс между государственной поддержкой и кредитными ресурсами постоянно колеблется и изменяется. Причём происходит это бессистемно и нелогично. Попросту говоря -- как придётся.

  В результате государство не возвращает нам ту долю средств, которую мы потеряли по причинам низких цен. Или из-за отсутствия настоящих рыночных отношений. Хочу подчеркнуть, что настоящего рынка в нашей системе нет. Рыночные отношения действуют только тогда, когда мы приобретаем средства производства. А вот когда мы продаём свою продукцию, включаются другие законы, не относящиеся к рыночной экономике.

  Поэтому недостающую часть средств мы вынуждены компенсировать кредитными ресурсами. В итоге в крае, при безусловном уровне определённой эффективности аграрного производства, до того набрали этих кредитов, что закредитованность сельхозпредприятий уже составляет 95 процентов от выручки. А это просто несовместимо ни с какой экономикой.

  Об этом говорит и губернатор Виктор Александрович Толоконский. Дескать, ну, 50 процентов -- ещё ладно. Но ведь не больше же... Кстати, у нас, в "Солгонском", закредитованность составляет сейчас 35 процентов от выручки. Да, 50 процентов -- это ещё терпимо. Но больше -- это уже провал. В этой ситуации о кредитовании развития производства уже говорить не приходится.

  Вывод прост: в своё время нарушился баланс государственной поддержки и потерь от продаж. И "оборотку" пришлось пополнять за счёт кредитов, по которым многие сельхозпредприятия уже не в состоянии рассчитываться. И если срочно не изменить эту ситуацию, то в 2015 году вполне может начаться массовое банкротство хозяйств.

  -- А на что рассчитывают сегодня руководители сельхозпредприятий, когда берут банковские кредиты?

  -- Они рассчитывают на то, что примерно раз в 3--4 года зерно взлетает в цене. Это уже сложившаяся в стране практика. Опять же напомню историю царской России. В ту пору государство никогда не облагало налогами прибавку, полученную за счёт удачного образования цен на зерно. Потому что в правительстве понимали, что урожайный год может смениться, например, засушливым или дождливым. И тогда цены, наоборот, упадут. А крестьянам нужна была хоть какая-то стабильность, запас на чёрный день.

  А у нас эта зерновая компенсационная система перестала работать года 4 назад.

  -- А как же государственные зерновые интервенции?

  -- Интервенционная политика действовала неправильно. Прежде всего она не работает на удержание цены на зерно. А если и работает, то речь идёт о цене шестилетней давности. Ну разве так можно. Есть же рынок. Мы знаем, что всё растёт в цене! А почему цена зерна не повышается?

  К примеру, топливо за это время подорожало в 3 раза, а зерно -- ни на копейку. Если раньше мы тратили на тонну топлива 2 тонны зерна, то сейчас -- уже 6 тонн. А бывало и 8 тонн.

  Так что интервенционная политика работает неэффективно. Я это в очередной раз повторяю. Всегда была такая зависимость: изменялась цена зерна -- потом цена муки. Но как только интервенционную политику "включили", у элеваторов и мельниц появилась возможность бесплатно получать хранящееся интервенционное зерно и перерабатывать его. Потом они выбрасывали муку на рынок, демпинговали и роняли цены. Следом падала цена на зерно. Получался бизнес без затрат.  

С самых разных трибун я говорил о том, что пока для владельцев элеваторов не наступит ответственность за незаконное использование интервенционного фонда, никакого порядка на зерновом рынке не будет, а крестьянство продолжит путь истощения.

  И вот результат: с началом действия интервенционной политики у сельхозпроизводителей практически исчезла возможность зарабатывать периодически и в достаточной мере за счёт зерна.

  И ещё одно. Наличие интервенционного фонда так или иначе поддерживает уровень цен. Это вроде как правильно. Но ведь сдерживать цены тоже нужно разумно, в умеренных пределах. Чтобы государству потом не приходилось напрягаться и за счёт господдержки компенсировать выпадающие доходы, хотя этого напряжения и не существует. Нужно это делать, прежде всего, с помощью ценовой политики. А если этого не хватит для развития, то тогда уже необходимо использовать и кредитные ресурсы.

  Самое плохое из всего этого, что существующие низкие цены реализации сельскохозяйственной продукции простому покупателю не достаются. А наценка оседает везде, кроме как у производителя, и не в пользу покупателя.

  И как общий показатель истощения крестьянства -- это история со сменой собственника в сельхозпредприятиях "Краснополянское", "Ададымское" и "Сахаптинское". Не от выгодности этого бизнеса это произошло, а потому, что финансовая ситуация в этих сельхозпредприятиях уже ухудшилась до такой степени, что дальнейшее ведение хозяйства стало просто невозможным. И все прекрасно об этом знают. Но проблемы эти не решаются. А решать их нужно срочно.

  Впрочем, в канун краевого юбилея не стоит видеть всё только в мрачном свете. Проблемы -- проблемами, но жизнь-то продолжается. Нужно работать, много и упорно. Тогда и чёрных полос станет меньше. Веру и надежду нельзя терять ни при каких обстоятельствах. Как бы трудно ни было. Главное только, чтобы государство не оставляло крестьян без достойной поддержки, наедине с их бедами и заботами  

Юрий ЧУВАШЕВ.